Лицо войны. Военная хроника 1936–1988

– Если бы в 1956 году прошли выборы, победил бы Хо Ши Мин. Японцы, французы, теперь американцы – все боятся дать народу слово. Я считаю, что большинство здесь – националисты. Но все должно решиться честным голосованием. И если националистов нет, если большинство хочет коммунистов, то пусть будет так. Это наша страна… Кто такие националисты? Антикоммунисты, те, кто против Хо Ши Мина. За свободу выбора, свободу слова. Но сейчас у нас свободы слова нет.

– К сожалению, мы оказались между двумя могучими блоками. Вьетнам – это лаборатория для подготовки следующей войны. Думаю, все это закончится третьей мировой войной и морем огня. Человечество едино. Каждый из нас несет ответственность за свои личные действия, за действия по отношению ко всем остальным людям. Все, что мы можем сделать, – держать наше собственное полено дальше от огня и оттаскивать его в сторону, не кормить им пламя.

Старые, грязные, потертые стулья в комнате, которая раньше была коридором; еще один безвкусный чай, еще один замечательный человек. Улыбаясь, он сказал:

– Во Вьетнаме все честные люди – бедные… Чтобы завоевать сердца и умы, неплохо бы самому иметь сердце и ум. Для этого необходимо время, и терпение, и нравственность, и смелость… Думаю, немного американских солдат могут остаться в стране, чтобы вести крупные сражения, но основную массу работы должны делать вьетнамцы. В Индонезии коммунизм победили без единого американского солдата.

– Вьетконг дал крестьянам землю. Это то, чего они действительно хотят. А потом вернулись землевладельцы с правительственными солдатами и отобрали землю обратно или обложили крестьян старыми налогами. А теперь еще и бомбежки. Удивительно, что еще не все крестьяне перешли на сторону Вьетконга.

Он подробно рассказал о пронизавшей все вокруг мелкой коррупции; о том, как в Сайгоне обманывают самых бедных и беззащитных.

– Украл миллион – живешь во дворце; украл яйцо – сядешь в тюрьму. Антикоммунизм становится выгодным делом, почти как владение угольной шахтой. Вешаешь себе на шею табличку «Антикоммунист» и зарабатываешь кучу денег. Все остальное неважно. Хорошо, ты антикоммунист, но ради чего? Ничего другого не предлагается. Французы были бесчестными и жестокими, американцам было все равно. Зьем был не лучше, американцам опять все равно. Для американцев все хороши, пока они антикоммунисты. Но вьетнамский народ знает, что это не так… Люди здесь очень хорошие, порядочные, неглупые и трудолюбивые. Многого не просят, лишь чуть-чуть справедливости. Люди везде одинаковы, они могут понять, что справедливо, а что нет.

Некоторые простые граждане в Сайгоне, ужасаясь тому, как война с каждым днем уничтожает их народ и страну, решили действовать в соответствии со знаменитой речью президента Джонсона в Университете Джонса Хопкинса. («Мы по-прежнему готовы к переговорам без предварительных условий»[105]

.) Поэтому в прошлом году эти простые люди написали петицию, призывающую к немедленному прекращению огня с обеих сторон и переговорам между Северным и Южным Вьетнамом. Наивную петицию распространяли открыто на улицах Сайгона, и публике она понравилась. В течение нескольких недель организаторы собрали 6000 подписей, а потом их лидеров арестовали.

Школьного учителя средних лет приговорили к 25 годам каторжных работ; поскольку у него болезнь сердца, каторжные работы заменили заключением: он сидит в одной камере размером 7 на 5 метров с 20–30 другими политзаключенными. Еще двух людей посадили на сроки от 10 до 15 лет. Семьи могут посещать их раз в неделю. Чтобы уберечь своих мужчин от голода и вызванных им болезней, женам приходится искать деньги, на которые мужья смогут купить дополнительный паек в тюремной столовой. И, наконец, троих выслали в Северный Вьетнам; смысл этого наказания остается для меня непостижимой тайной. Высланные родом не из Северного Вьетнама, и уже больше года, как их семьи ничего о них не слышали.

Рассказ оборвался коротким горьким смешком.

– Здесь тот, кто высказывает патриотические мысли, отправляется в тюрьму, а если заговорить о «человечности», вам ответят, что вы коммунист.

Лил теплый дождь, смывая мусор в речку вдоль бордюра. Мне стало очень страшно, и я с радостью ушла. Само мое присутствие и вопросы представляли опасность для этого усталого безобидного вьетнамца, который теперь вынужден жить в страхе перед полицией, – ведь это президенту Джонсону можно предлагать «переговоры без предварительных условий», а вьетнамцам, жаждущим мира, нельзя.

Обедневшие вьетнамцы из среднего класса цепляются за свой статус, носят опрятную и свежую, хоть и дешевую одежду. Все новоиспеченные бедняки, которых я видела, худые как бумага. Еще один мой собеседник положил в свою чашку четыре куска сахара – вряд ли это заменит ему ужин.