Лицо войны. Военная хроника 1936–1988

– Во Вьетнаме все подозревают друг друга. Несмотря на это, я оправдываю правительство, оно необходимо нам для стабильности. Но, понимаете, правительство не доверяет людям, а те не доверяют правительству. Наши правители любят, чтобы им льстили, они окружают себя теми, кто всегда говорит «да». На 20 процентов они думают о помощи стране, на 80 – о том, как бы сделать деньги… Мне нравятся американцы, у них благие намерения. Многие из их теорий не работают на практике, но они модернизируют страну, строят для нас заводы, дороги и порты. Но люди слишком невежественны, чтобы оценить это. Лучший путь развития – скандинавский социализм. Северяне еще не поняли, как использовать экономические страдания народа (он жестом указал на свой живот), но они научатся… В Сайгоне все по-прежнему зовут Хо Ши Мина Monsieur. А наших собственных лидеров – ces mèques. («Эти головорезы». Он вздрогнул, когда я рассмеялась; типичный черный юмор Южного Вьетнама.) Хо уважают за то, что он победил французов. И все так же удивительно, как он справляется с американцами. Невольно просыпается какая-то национальная гордость. Но коммунисты не уважают человеческое достоинство. Поэтому как католику они мне отвратительны. Хотя и наше правительство нисколько не уважает отдельного человека… Больше всего я боюсь мировой войны. В ней мы все погибнем. Но нет, человечество не сошло с ума. Безумны лишь правители.

* * *

Они облокотились на свои велосипеды, вежливые, но напряженные. Парень помладше сказал:

– К двадцати одному году, не позже, мы должны поступить в университет. Учеба длится три года. Нет, бесплатных мест нет. Большинство из нас работают, чтобы оплачивать учебу. Потом, если устроиться преподавателем, можно рассчитывать еще на три года отсрочки, но все равно нас в любой день могут призвать. Служба длится четыре года. Так что жить мы начинаем в тридцать лет, а то и позже. Поэтому многие студенты во всем разочарованы.

Обсуждают ли они войну между собой?

– С близкими друзьями – да, – ответил второй парень. – А когда вокруг много народу, это нелегко. Здесь не демократия, понимаете?

Затем они, внезапно встревожившись, посмотрели на меня, сказали «Au revoir», сели на велосипеды и быстро укатили прочь.

Главная причина ненависти к любой диктатуре, будь она фашистской, коммунистической или какой угодно еще, – люди в таком обществе боятся говорить. А это все равно что бояться дышать. Помните четыре благородных свободы нашей юности?[106] Свобода слова, свобода вероисповедания, свобода от нужды и свобода от страха? Из них всех у вьетнамцев остался разве что выбор, как именно молиться о мире.

Объятия для вьетконговцев

«Раскрытые объятия» (по-вьетнамски произносится как «чьеу хой») – совместная программа США и правительства Вьетнама, призывающая вьетконговцев сменить сторону; проще говоря, дезертировать. Если верить официальной статистике (оговорка, которую приходится делать на этой войне постоянно), с середины февраля 1963 года по середину августа 1966 года на сторону правительства «перешли» 39 349 вьетконговцев. Это можно считать большим успехом. АМР США тоже принимает участие в программе, но у меня голова идет кругом, когда я читаю очередные страницы из мимеографа, где объясняется бюрократическая структура «Раскрытых объятий»: с комитетами, представителями, аффилированными организациями и их представителями – в результате бесчисленные отчеты во множестве экземпляров (от четырех до сорока) циркулируют между людьми, уже погребенными в бумажных завалах. Перекладывать бумажки – один из главных видов деятельности в этой абсурдной войне, перенасыщенной людьми и бюрократией.

В одном из гигантских офисов АМР США в Сайгоне его сотрудник сказал, что, по его расчетам, на то, чтобы убедить одного вьетконговца сменить сторону, то есть дезертировать, уходит 1000 долларов, в то время как на убийство одного вьетконговца тратится около 1 миллиона долларов. Поэтому, по его мнению, «Раскрытые объятия» экономически выгодны. Война во Вьетнаме необычна: основная цель – не завоевать территорию, а уничтожить как можно больше врагов. Первая война в истории, где победа определяется «количеством убитых противников» и «соотношением потерь». «Раскрытые объятия» наконец-то предлагают что-то новое; здесь победа тоже предполагает подсчет тел, но живых.

Дезертировать убеждают, разбрасывая по всей стране миллионы листовок, а также через громкоговорители на вертолетах и самолетах, откуда сулят вознаграждение и в то же время пугают бомбежками и тяготами партизанской жизни. Как только вьетконговцу любого пола удается благополучно перебраться на территорию, контролируемую правительством, его или ее доставляют в лагерь «Раскрытых объятий», где допрашивают о военных данных и позициях Вьетконга в сельской местности. Вьетконговцы – не все сплошь партизаны: у них есть полноценная гражданская власть, и, как мне говорят, бюрократии там тоже хватает.