Лицо войны. Военная хроника 1936–1988

Своим чрезвычайно проникновенным, бархатным голосом президент Рейган объясняет, что Никарагуа – «коммунистическая тирания». Контрас – нанятые Америкой убийцы – «настоящие революционеры, которые борются за свободу». Очевидно, что правительство сандинистов должно уйти. Неважно, что никарагуанцы выбрали его на честных всеобщих выборах, первых в своей истории. «Судьба свободы» то ли висит на волоске, то ли поставлена на карту – не помню, какое именно выражение он использовал. Здесь пожилой, но по-мальчишески задиристый президент может быть прав, но не в том смысле, какой он вкладывает в свои слова.

В марте я бродила по Никарагуа и разговаривала с незнакомцами. Это несчастная страна; столица Манагуа заросла кое-как построенными домами, городки поменьше грязны, деревни еще грязнее, местные смуглые люди ходят истощенными, в изношенной одежде, на горах вырубили деревья и так и не посадили новые, на огромных пустых пространствах пасется немногочисленный скот. Никарагуа выглядит измученной страной, из которой вытянули все соки. И все-таки она очень плодородна, а земли хватает всем, включая даже богачей. Размером Никарагуа с половину Великобритании, но живет здесь всего 3 200 000 человек, половина из которых моложе 16 лет. Все, что нужно никарагуанцам, чтобы нормально жить, – нормальное правительство. И сейчас у них наконец-то появился шанс на такую жизнь.

В пятнадцати километрах от Матагальпы, вдали от атак контрас на севере страны, бесплодный ландшафт сменяют горы, похожие на баварские Альпы, только в тропиках. Для кофейных плантаций нужна тень, так что прекрасные деревья тут пощадили. Неприветливая, хорошо одетая женщина – потомственный кофейный магнат – владеет отелем в этом живописном месте.

– У меня не было никаких проблем с Сомосой. И с этими сандинистами у меня нет проблем. Конечно, я не голосовала. Никто не голосовал.

Никто из таких, как она, – возможно, но в Национальной ассамблее заседают 29 депутатов, представляющих три правые партии.

Земля этой женщины производит больше сотни тонн кофе:

– Приходится продавать правительству по низкой цене. – Три месяца в году она нанимает сотни сезонных работников, кочующих по стране, для сбора урожая. – Сейчас только женщины и дети. Мужчины служат в ополчении. Работать никто не хочет.

– Откуда приходят эти женщины и дети?

– Кто знает? – она пожала плечами. – Когда они заканчивают работу, то возвращаются к себе. Фермеры не хотят ничего продавать правительству, они выращивают продукцию только для себя. – В придорожных лавках фермеры продают сочные фрукты и овощи втридорога; то же самое в Манагуа. – В любом случае они опасаются приезжать в город, потому что боятся, что их призовут в армию.

– А попасть в засаду на дорогах они не боятся? – спросила я. За последние шесть месяцев 1984 года погибли 129 мирных жителей и 69 были ранены в результате атак контрас; это может случиться когда угодно и с кем угодно. – Или что их похитят? – Похитили за тот же срок 163 мужчин; странный способ вербовки «настоящих революционеров». Но даму беспокоит только страх потерять землю. Всю собственность клана Сомосы и их приближенных конфисковали, землю раздали крестьянам.

– У кого-нибудь из ваших друзей отобрали собственность?

– Пока нет, – и это за пять с половиной лет правления сандинистов. – Но продажа кофе теперь не приносит прибыли, зарабатываю я только на отеле.

– Наверное, раньше у вас были более богатые гости? – спросила я.

– Богатых людей и сейчас хватает. Промышленники. Они делают деньги, у них все очень хорошо.

Мой собеседник – молодой человек, которому свойственна бледная красота, ошибочно приписываемая поэтам, он сильно хромает. Мы говорим в маленьком мрачном офисе Сандинистского фронта национального освобождения, правящей политической партии. У молодого человека искривлена правая нога, она короче другой на десять сантиметров – результат увечья, которое он получил еще студентом, сражаясь здесь, на улицах Матагальпы, против гвардии Сомосы.

– Мы бегали с ружьями и бутылками с бензином, толком не зная, что делаем. Но сейчас наша армия все время совершенствуется. Ребята проходят трехнедельную подготовку. Контрас могут каждый день вредить людям, но победить не смогут. Что делаем мы? Ходим по домам, выслушиваем жалобы, объясняем, чем вызван дефицит, рост цен, почему мальчики должны записываться на военную службу, почему мы сейчас не можем сделать больше и быстрее. Люди знают, что идет война, но они ее не видят, только чувствуют экономические трудности. Но если Рейган вторгнется в нашу страну, ему потребуется много времени, чтобы перебить всех нас.