Лицо войны. Военная хроника 1936–1988

Тем временем к концу 1984 года деньги американских налогоплательщиков пошли на убийство 3954 безобидных мужчин и женщин и 3346 детей, выселение 142 980 человек, ставших беженцами, уничтожение 137 благополучных небольших центров для младенцев, клиник, школ, кооперативов, которые сандинисты построили для крестьян. Если бы американские налогоплательщики увидели фотоотчет о проделанной работе, почувствовали бы они, что их деньги потратили с пользой? А план президента Рейгана по дестабилизации Никарагуа движется дальше: потоком льется пропаганда, страну душат экономическим бойкотом, по самым выгодным ценам поставляют в нее смерть и разрушения. Если план Рейгана сработает и Никарагуа погрузится в хаос, подходящие никарагуанцы получат власть на блюдечке от американского президента – что можно считать традицией.

В 1823 году Доктрина Монро[149] постановила, что у США есть задний двор и право его контролировать. С 1909 года, когда США свергли популярного президента Никарагуа, американское правительство активно отстаивало свои собственные кандидатуры на эту должность – при необходимости с помощью морской пехоты[150]

. Тиранию клана Сомоса – долгую и настоящую, в отличие от той, которой пугает Рейган, – не осудил ни один американский президент.

Никарагуа на собственной практике доказывает, что бедный народ может отвоевать право самостоятельно выбирать свое правительство. Этим Никарагуа подает плохой пример остальной Латинской Америке. Пьянящая идея национального самоопределения может распространиться на других бедняков в этом регионе. Судьба свободы воистину висит на волоске.

Единственный путь к свержению сандинистского правительства – прямое военное вмешательство США. Возможно, осуществить этот сценарий будет легче, чем во Вьетнаме, но кровь все равно прольется. И в чем же тогда заключается тончайшее нравственное различие между вторжениями Советского Союза в Венгрию и Чехословакию, нацеленными на сокрушение воли обоих народов, и вторжением США в Никарагуа?

Заключение

В 1945 году США изготовили три атомных бомбы; одну испытали, две использовали. Япония капитулировала, Вторая мировая война закончилась, и больше не было ни необходимости, ни оправдания для существования этого оружия. Тогда стоило принять решение в пользу человеческого рода и планеты Земля: НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЬСЯ. Сравнять Лос-Аламос с землей, разнести все центрифуги, разбить оборудование, сжечь записи, угрожать любому, кто может распространить информацию о ядерном оружии, обвинениями в государственной измене. На всякий случай посыпать место испытаний солью. Мне хочется верить, что Франклин Рузвельт так бы и сделал. Он мог бы это сделать, и у граждан США не было бы никаких возражений. Американцы воевали в основном на Тихоокеанском фронте и ненавидели Японию, но в этих бомбах чувствовалось что-то неправильное, неестественное, слишком страшное – еще задолго до того, как мы поняли, насколько они отличаются от всех более ранних средств убийства.

Франклин Рузвельт умер весной 1945 года, за несколько месяцев до двух судьбоносных августовских дней, а те, кто окружал нового президента, Трумэна, кем бы они ни были – военными, научными, политическими советниками, – решили производить все более совершенные бомбы и скрыть секрет создания ядерной гибели от нашего союзника, Сталина. Это были секретные решения исполнительной власти – в наших свободолюбивых демократиях мы подчас не знаем, какие решения принимаются, но со временем чувствуем на себе результаты. Парламент, Конгресс, Палата депутатов, кто угодно могут спорить о решениях исполнительной власти после того, как они уже приняты, но с ними не советуются в решающие моменты; и так же, как и всех нас, их могут обмануть. О некоторых секретных решениях мы, избиратели, узнаем лишь из газет, когда они уже реализованы и оказались очень плохими. Те два секретных решения исполнительной власти, принятые после капитуляции Японии, определили то, как выглядит мир после Второй мировой войны.

Как только у США появились средства, способные за пару минут стереть Москву с лица земли, Сталин приказал своим физикам и инженерам сосредоточиться на производстве русской атомной бомбы. В течение сорока двух лет вся внешняя политика США и СССР сводилась к взаимным оскорблениям и вражде, их союзники в это время плелись позади, а несчастные страны третьего мира, когда было удобно, использовались в качестве пешек. В 1949 году нашим врагом номер два стал коммунистический Китай, иногда он шел вровень с Советским Союзом, а иногда даже вырывался вперед, но теперь мы все дружим с Китаем, а Советский Союз – нет; так что всё в порядке. Как же долго тянулась эта неразбериха, какая потеря времени, и кому от этого стало хорошо?