Любимая игрушка Создателя

«Порча! – подтвердил диагноз известный экстрасенс, сильный мужик и мастодонт, озабоченно хмуря мощные брови. – Попробуем снять». Андрей смотрел на этого человека, и ему было неловко. За душой у экстрасенса не было ничего, кроме набора десятка-другого заученных фраз и псевдонаучной терминологии из популярной брошюры по психоанализу. Экстрасенс говорил «ложить» и приказывал не пить кофе, потому что оно возбуждает. У него были лживые глаза псевдопророка. А в душе страх, что когда-нибудь наступит расплата за обман и притворство. Андрей смотрел на него и думал, как же должно прижать человека, чтобы заставить его прийти к… этому. Вот и его прижало, и он пришел…

– Вам нужно показаться врачу, – сказал он вдруг, прикасаясь к плечу экстрасенса. – Онкологу. Пока не поздно…

Экстрасенс взглянул остро, как кольнул взглядом. На лице его промелькнуло замешательство. Он скомкал сеанс, стремясь скорее избавиться от странного посетителя…

А потом убили Валерия Зотова, лидера какой-то там политической партии. И, глядя на лицо этого человека, Андрей понял, что знает его. Не просто видел случайно, мельком, на экране. Нет, знает близко. Где-то они пересеклись, что-то их связывает.

Связь Андрея и покойного политика была из той же тени, что и ночные кошмары, тоска, предчувствия и странные провалы в памяти. Из той же тени и той же неуловимой страшной ткани…

Он силился вспомнить, что их связывало, но напрасны были его усилия.

Однажды в дождь, собираясь выйти на улицу, он достал из стенного шкафа старую джинсовую куртку, которую не надевал с прошлого года, сунул руку в карман и вытащил маленькую икону в потемневшем серебряном окладе. Лик святого смотрел на Андрея строго и печально. «Николай Чудотворец», едва угадывалось в неясном славянском шрифте над головой. Ошеломленный, опустился Андрей на тумбочку для обуви, рассматривая находку.

Провал. Ничего. Пустота. Потом вдруг вынырнула многолюдная улица, как вспышка молнии. Дождь, размазанные огни машин, человеческий гомон, холодные пресные капли на губах…

И еще одна картинка, как догадка, внезапно осенившая. Человек на скамейке! Во дворе старика. Он не повернул головы, когда Андрей почти упал на соседнюю скамейку. Или повернул слегка, выказывая заинтересованность…

Догадка осенила внезапно – он ждал его, Андрея! Подобно бессмысленным стеклышкам в калейдоскопе, что, едва слышно шурша, выстраиваются вдруг в четкий многогранный узор, сумбурные и путаные мысли в голове Андрея вдруг выстроились в четкую схему того, что с ним произошло. Он понял бесповоротно и окончательно – там, в этом городишке, он столкнулся с человеком, который имеет отношение к нему, Андрею Калмыкову. И теперь все пойдет по-другому, лавина двинулась, набирая скорость, и помочь уже ничем нельзя. Зло дремало, а он разбудил его. И привел в дом врага. Тот, со скамейки, убил старика. Он не хотел, чтобы Андрей узнал о себе. Он убрал свидетеля!

Он не узнавал себя. Он был себе гадок. Однажды он представил себя жалкой выпотрошенной куклой со вспоротым животом, жертвой неизвестного хищника. Большая неподвижная кукла в изорванном платье лежала под дождем, устремив мертвые глаза в серое небо. Образ мокрой грязной куклы, распластавшейся на щербатом тротуаре, преследовал его несколько дней – она подмигивала ему громадным голубым глазом и была похожа на Диву. Я сошел с ума, сказал он себе. Я сумасшедший. Вот так. Но… Но ведь сумасшедшие мнят себя нормальными, вспоминал он с облегчением слышанное или читанное когда-то – значит, я не сумасшедший. Или… все-таки?

Его заставили убить. Он с ужасом думал, что может убить еще раз. Завтра или даже сегодня ночью. Ему прикажут, и он пойдет как зомби. Весь его мир, прекрасный и наполненный смыслом, его интеллект, сила воли, удачливость, радость жизни, ощущение себя личностью, даже здравый смысл – все рассыпалось как карточный домик. Осталась жалкая бессмысленная груда испуганной плоти. Он подчинится приказу убить, поджечь, замучить до смерти любого человека, никогда не виденного им прежде, – мужчину, женщину, даже ребенка.

В каждом прохожем ему чудился Человек со скамейки, как он стал называть его мысленно. Человек со скамейки бродил вокруг его дома, и лица у него не было…

Андрею было страшно. Дива однажды вскользь упомянула о лечебнице, и он понял, что ему не вырваться. Тюрьма с железными решетками на окнах. С железными людьми в серых халатах, с железной хваткой железных пальцев. Сейчас он терял себя, а там он потеряет и себя, и свободу окончательно…