Любимец

‒ Ничего страшного, ‒ продолжал ползун. ‒ Инспектора все выслушали и сделали свои выводы.

‒ Выводы ‒ улететь к себе и оставить нас на произвол судьбы!

‒ А что они могли еще сделать? ‒ спросила, не оборачиваясь, Ирка.

‒ Они… они должны были остаться и вместе с нами искать любимцев в питомнике, ‒ настаивал Сенечка.

‒ Пока они бы их искали, всех любимцев удушили бы газом, ‒ сказал ползун. ‒ Я попросил инспекторов не принимать мер.

‒ Ты?

‒ И я попросил их улететь, не сделав никаких выводов и оставив спонсоров в растерянности. Освобождение Земли ‒ дело многих лет. Делать это должны сами люди. Кому нужны послушные рабы спонсоров?

‒ Мы ‒ рабы?

‒ Да, ‒ сказал ползун. ‒ Люди ‒ рабы и в большинстве случаев ‒ добровольные рабы.

Я хотел огрызнуться, выругаться, но раньше заговорила Ирка:

‒ Я довольна тем, как все произошло. Я боялась, что инспектора слишком близко к сердцу примут обман.

‒ И тогда что? ‒ спросил я.

‒ Тогда? Сначала бы произошла катастрофа с кораблем инспекторов. И они бы не вернулись.

‒ Кто посмеет?

‒ Очень высока ставка… Теперь же Федерация предупреждена. Спонсоры потеряли доверие. Они сейчас будут куда осторожнее.

‒ Ты думаешь, Маркиза улетит к ним? ‒ спросил я.

‒ Разумеется, ‒ сказала Ирка. ‒ Спонсоры не будут рисковать.

‒ Ты ей завидуешь?

Ирка широко открыла рот, чтобы я видел дыру ‒ выбитые зубы.

‒ Не хороша? ‒ спросила она зло.

‒ Когда как, ‒ ответил я.

Когда она сердилась, шрам разрезающий бровь и щеку, краснел.

Ирка отвернулась и поспешила вперед. Сенечка бежал рядом с ней и рассказывал что-то веселое. Потом Ирка засмеялась и взяла его за руку.

Через два часа мы достигли землянки отца Николая. Он обрадовался нам и накормил грибным супом.

Мы намеревались все вместе с утра идти дальше. Ирка знала, куда.

До рассвета я проснулся. Меня трясло от холода. Я пытался закутаться в одеяло, но озноб не проходил. А к утру поднялся жар. У меня была сильная лихорадка.

Я пропустил три или четыре дня моей жизни. Я помню лишь то, как возле меня ходили и сидели люди, которых я знал, но не мог вспомнить их имен. Мне хотелось пить. Мне казалось, что пришли милиционеры, чтобы нас увести в питомник и сделать нам жабры. Кто-то стрелял из пулемета, а потом выяснилось, что началась гроза.

Когда я очнулся, то увидел Леонору. Она сидела рядом со мной, согнувшись в три погибели. Я решил было, что Леонора тоже мне приснилась, но когда на следующий день жар спал, отец Николай сказал мне, что девушка сбежала из питомника и ухаживала за мной. Ирка ушла и взяла с собой Сенечку. Она не могла больше ждать меня. Она оставила ползуна, который знал дорогу в подземелья, оставшиеся от давнишней забытой армии. Там Ирка и будет нас ждать.

Я пролежал еще неделю. Я уже начал вставать, выходить по нужде, я разговаривал с ползуном, он знал многое о том, как устроена Вселенная, какие в ней живут расы и как они общаются между собой.

Вскоре я окреп настолько, что сидел на солнышке перед землянкой с кружкой травяного чая в руке. Я сидел раздевшись, чтобы солнце касалось своими лучами моего тела. Ползун выкапывал земляных червей и жевал их ‒ смотреть на это было неприятно.

Я подумал, что мы с ним уже давно вместе, но не подружились так, как я подружился с Иркой. Может, потому, что ползун не был человеком, он происходил с другой планеты и ему среди нас, наверное, тоже было одиноко.

‒ А я не верю, что ты с кондитерской фабрики, ‒ сказал я ползуну. ‒ Если бы тебя Ирка утащила оттуда младенцем, ты бы ничего не знал.

‒ А я ничего не знаю, ‒ сказал ползун.

‒ Не ври, я за тобой давно наблюдаю, ‒ сказал я. ‒ Ты знаешь какой-то совсем чужой язык ‒ ты с инспекторами разговаривал, а спонсоры тебя не понимали.

‒ Это мой язык, ‒ сказал ползун.

Показывая, что разговор со мной ему надоел, он отполз в сторону и принялся рыхлить землю в поисках червей.

‒ Некому было тебя научить.

‒ Ирка помогла.

‒ И давно ты скрываешься?

‒ Недавно, ‒ сказал ползун.

‒ Все равно я тебе не верю.

‒ Если я не с кондитерской фабрики, то откуда? ‒ спросил ползун, оборачиваясь ко мне. Изо рта у него высовывался длинный жирный розовый червь, он заталкивал его в пасть острыми когтями.

Я отвернулся.

Потом, когда я допил чай, а он наелся, ползун выровнял участок земли у землянки и стал рисовать мне когтем карту, как мы пойдем в штаб Военно-Воздушных сил, где нас ждет Ирка.

Он нарисовал лес, реку, поселки и городки, через которые нам следовало проходить или которые следовало избегать. Он рисовал так уверенно, что я еще более убедился, что он не тот, за кого себя выдает, но я не представлял, кто же он на самом деле.

Когда я с упреком в голосе заявил, что гусеница с кондитерской фабрики не может знать земной географии, ползун не стал спорить, а лишь сказал:

‒ Тим, не отвлекайся, я хочу, чтобы ты запомнил дорогу.

‒ Зачем, если ты есть?

‒ Если меня убьют или я заболею, ты попадешь в безвыходное положение, ‒ сказал наставительно ползун. ‒ Так что слушай, что тебе говорят умные люди.

‒ Ты ‒ умный человек?

‒ Прости, я пошутил, ‒ сказал ползун.