Любовь без поцелуев (СИ)

- Ага – Игорь поёжился. Мыла надо съесть кусок. И если обычного, то ещё ладно, а иногда и хозяйственное жрать заставляют, да непременно новое. Ну, конечно, после такого, блюёшь и дрищешь дальше, чем видишь. Игорь мне спасибо должен сказать, но и мы же не малолетки какие. Да и Макс…

Макс. Опять он за своё.

Когда моя мать пришла забирать из детдома, я очень удивился. Как-то я и забыл, что у меня мать есть. Другие, у кого родаки были известны, очень по этому поводу выёбывались, даже если там предки – алкашня, нарики, бомжи. Всё попиздеть любили, что их домой заберут. Некоторые сбегали. Ага, прикольно. Возвращались – вместо одежды – тряпки обоссаные. Спрашивали, куда одежда делась, отвечали «Мама взяла, продала, чтоб праздник устроить», пропить то есть. Вшей на себе приносили, блох. Мне нравилось, что одежда чистая, я бы в жизни такое не напялил. Ну, я и жил, не думал о матери. Свои у меня были дела, пацанские, лет на пять. А тут нате, распишитесь «Стас, это твоя мама». «Ну нихуя ж себе!» вот что я тогда сказал . Как-то странно было – пришла какая-то тётка, забирает меня. Какая мама? Что это значит? Как это дома жить? Я смотрел на эту тётку и не понимал.

«Ну, вы хоть поцелуйте его, что ли» – сказал кто-то. «Да мне на него смотреть противно, не то, что целовать. Пусть рад будет, урод, что дома жить будет».

Я обожал боевики и триллеры и ужасы и когда людей убивали, жрали, когда кровь лилась во все стороны, я смотрел с удовольствием. Но всегда старался закрыть глаза, когда герои целуются. Мне было противно. А уж фильмы, где всякие там отношения выясняют – тут я вообще старался из комнаты выйти. Неприятно. Как будто чешется внутри. Не порнуха. А когда они сидят друг напротив друга и бла-бла-бла «Я чувствую, а ты не чувствуешь». Лучше порнуха. Там просто трахаются.

Мой отец просто трахнул мою мать. Не целовал её, точно.

Блядь, я язык себе сжую, чем скажу это Максу. Он не поймёт. Он и с Игорем, и со своим Спиритом, ещё, наверное, с тысячью и одним гомиком (бошки пооткручивать!!!).

Хорошо, что я наелся как следует и набегался. Хотя бы усну, и следующее утро поскорее.

- Ну, так и чего там с моим кофе? – поинтересовался Макс. Про вчерашнее он ничего не говорил, вот чем он заебатее всех остальных – знает, когда лучше молчать. Ну, это если его не переклинивает, тут он наоборот, такое несёт, что хоть стой, хоть падай, хоть убивай его на месте.

- Всё взял? На кухню пошли.

На кухне нам были не рады. Максу в основном не рады. Я сказал, что первую, кто что-то вякнет, я башкой засуну в кипяток. Макс выбрал что-то типа ковшика, повертел, ополоснул. Я включил маленькую плитку.

- А ты, Стас, наверняка настоящий кофе и не пробовал?

- Да уж наверняка – я с интересом смотрел, запоминая. Ага, вот столько порошка (Или как правильно – крупа? Кофе это крупа или нет? Нет). И вот ещё вот этого из пакетика – это кардамон. А вот это – корица. А теперь ждать, пока пузырьки не пойдут. Воду не кипятить.

Пахнет это отпадно. Просто охуенно пахнет свежий кофе, горько и сильно. Теперь понимаю, почему кофе – он. Мужской запах. Поварихи пялятся на нас, слышу, кто-то бормочет «С жиру бесятся». Тупые твари.

- Не хочу здесь пить, пахнет, так противно – жалуется Макс и мы идём в столовую. Макс принёс ещё и печенье какое-то особо вкусное, печенье для всех.

- Вы чё, без сахара его пьёте? – смотрит Вовчик. – Гадость же жуткая!

- Сам ты гадость, нихрена не понимаешь. Кофе, мой любимый, как же я по тебе соскучился!

Действительно, он потрясающий. Какой, нахуй, сахар, разве можно такое портить сахаром! Это самый клёвый напиток, который я пробовал, это то, что я буду пить теперь всю жизнь! Макс улыбается, дышит паром над чашкой. Кто-то показыват на нас пальцами. Дебилы. Лакайте свою жижу.

Я хочу обнять Макса, но не могу это сделать тут, когда они смотрят. Он уедет, а мне оставаться до конца года, оставаться и быть самым главным.

Он скоро уедет. Табло в голове не гаснет, цифры уменьшаются.

“зека” – не ошибка, а один из вариантов слова “зек”

Макс рисует не “сердечко с обоюдоострой стрелкой”, а символ однополой мужской любви – Двойной знак Марса

====== 26. А потом он уехал – 1ч. ======

Это были дни, каких у меня в жизни никогда не бывало. Вообще ни на что не похожи.

Я был с Максом всё свободное время, которое удавалось выкроить. Все часы и минуты, каждую, какую мог, заполнял им. Так, раздобыв огромную канистру со спиртом, заполняешь все ёмкости дома, потому что канистру надо вернуть.

Я старался не думать, что там будет – после пятнадцатого декабря. Вместо этого я думал о многом. Вот просто так – думал. И понимал, я не дебил, кто б там чего ни считал. Другие… А что мне другие, мне всегда было похуй на других, с самого детства я знал, что я – не такой. Урод, выблядок, тварь – чего я только о себе не слышал, но в этом есть свой смысл. Потому что, когда ты не можешь быть хорошим, ты можешь позволить себе всё. Главное что? Чтоб никто не знал, не их собачье дело.