Любовь без поцелуев (СИ)

Огромная просьба всем собравшимся – обязательно прочитайте авторское предисловие. Это важно, что бы не допустить дальнейших разочарований. Так же я бы попросила всех, кто имеет ко мни претензии, выражать их корректно, не затрагивая личностей остальных читателей. Это очень некрасиво. Опять же, напоминаю, здесь не лес, а вы не дятлы, не надо блюсти чужую нравственность. Этим занимаются неприятные, некрасивые люди из самых одиозных политиков, вам хочется, что бы вас ассоциировали с такими личностями? Опять же, стукачество – минус в карму, стукачей никто не любит. ЛБП – это одна вещь, она не полностью характеризует меня, как писателя. Я надеюсь, что отсутствие бурной реакции на прямые оскорбления никого не задело, но я в интернет выхожу раз в неделю, да и погода не располагает. Спасибо за внимание, приходите ещё, мусор съедайте или забирайте с собой.

Так же огромная просьба взглянуть сюда: https://vk.com/club85298491?w=wall-85298491_223%2Fall

«Джин-тоник» – дрянь поганая, но я слегка опьянел. Мысли как-то вышли из-под контроля, казалось, они там, в голове, сорвались с тормозов и понеслись куда-то. Я думал, думал, думал о Максе, смотрел туда, где небо слегка светилось. Почему так – это мне уже здесь Сергей Александрович рассказал, хороший он был мужик. Уехал. Эх, жаль, я его тогда не расспросил о тех двух, про которых он рассказывал. Что с ними стало потом? Что мне теперь делать?

Сергей Александрович говорил, что свет большого города всегда отражается от облаков и пара, и поэтому в городе никогда не бывает темно. Интересно… Сергей Александрович уехал, что он сейчас делает? Одни уезжают, от других я уезжаю сам – как из дома в тринадцать лет.

Я зажмурился, пытаясь вспомнить дом, нашу крохотную квартирку – вроде две комнаты, а размерами, как одна. У Вовчика только в зале она вся, вместе с кухней, ванной и балконом, могла бы поместиться. Вспоминалось всё какими-то кусками – вот наша кухня, где я спал; тюль с «махрушками» (как говорила мать), оторванными через одну; шкафчики – серые, с полустёртыми цветами, не нарисованными, а какими-то липкими, как «переводка», внутри они тоже липкие и, когда открываешь, какой-нибудь таракан (ненавижу тварей!) шустро уползал; вечная жестяная банка из-под детского питания с содой и бутылка уксуса; батарея с дурацкими планками внутри, которую меня лет до двенадцати заставляли мыть старой зубной щёткой (как же я это ненавидел, но зато там можно было быстро беспалевно спрятать свиснутый из шкафлика погрызенный кубик «Магги»)… Большая комната – «зала» (у Вовчика ванная больше) с диваном, который не раскладывался, застеклённым шкафом, где стояла «праздничная» посуда – рюмки, вазочки, ещё какая-то хренотень, которую доставали три раза в год – два на праздники, один раз – вымыть, и среди всего этого стекла я всегда выделял одну вещь – небольшой хрустальный рог, типа для вина. Сколько помню, им никто и никогда не пользовался. Ещё – стол, вроде тех, за которыми сидят учителя, за ним я делал уроки, здоровая такая лампа в железном плафоне – снаружи красная, внутри белая, она так раскалялась, что, если отковырять кусок свечки и положить наверх, он тут же таял и стекал капелькой вниз. За это я регулярно получал пиздюлей, но ничего поделать с собой не мог, просто обожал эти моменты, так же, как выдрать из щётки – была у нас такая, на китайском рынке купленная – длинную оранжевую щетинку, положить на лампочку и смотреть, как она корчится, превращается в шарик – почти как свинец плавить, но свинец хуй найдёшь, а этим можно было заниматься всю зиму. Над столом были наклеены какие-то древние открытки и всегда висел календарь. Помню, мне очень хотелось наклеить на стол вкладыши от жвачек – с машинами, с динозаврами, а главное – с голыми бабами. Вот вообще похуй было на голых баб, но это было весьма круто, прямо круче некуда. Эти наклейки никому из нашей компании клеить не разрешалось, их таскали с собой, обычно в пачках от сигарет. Ещё помню, как ходили в гости к одному парню из нашей компашки. У него была трёхкомнатная хата, он и старший брат жили в разных комнатах. И мы, как на экскурсию, ходили в комнату его брата, потому что там этими самыми наклейками с голыми бабами был оклеен почти целый шкаф. Ещё там была боксёрская груша, дартс, коллекция банок из-под газировки (я такой ни до, ни после не видел) и бутылок из-под всякого заграничного спиртного (тогда я узнал, что «джин» – это не только голубой хер из мультика про Алладина, но и напиток такой)… Короче, очень крутая была комната. Всем хотелось такую же. Да… Всё же, что ни говори, жить дома было лучше. Даже когда эта дура, моя сводная сестра, появилась и орала по ночам, даже когда отчим доёбывался. Блин, уже и забыл, как здорово, когда можно запереться в ванной и спокойно мыться или выйти из дома и пойти в любую сторону… Ничего, недолго осталось.

Я никогда не сбегал – а куда бежать? Даже в самом начале сразу понял – я здесь надолго. Тогда показалось – навсегда.