Любовь без поцелуев (СИ)

Сегодня и физ-ра была. К физ-ре я отношусь по-разному. С одной стороны, куча народу, все в физкультурной форме – штаны и майки, все в движении, совершенно легальный шанс запустить в кого-нибудь мячом так, чтоб тот свалился… С другой стороны – наш физкультурник Григорий Николаевич. Вот уж мразь из мразей! Выродок. Все знают, что он любит зажимать учениц помладше, да и мальчиков тоже. Нет, ко мне он не сунулся ни разу. А то живым бы я его не оставил. Но, в самом начале, он домогался до Банни. До неё вначале многие домогались, только я это дело быстро пресёк. Физруку я дал по морде и объяснил, что проломлю гантелей череп. Я не шутил. Я бы, и вправду, с удовольствием это сделал. Он поверил.

Хватит с него Леночки.

На физ-ре я смотрел на Макса. Чёрт, и как я раньше не замечал! Как он легко бежит, как ловко двигается. Он был в чёрных спортивных штанах и простой белой борцовке, без всякого выпендрёжа. Не очень накачанные, но, без сомнения, сильные руки. Отжимается он, во всяком случае, не хуже меня или Вовчика. Подтягивается тоже. Интересно, а «солнышко» он сделать может?

Но по-настоящему я офигел, когда пришла очередь прыгать через козла. После традиционных шуточек о том, через кого мы будем прыгать, причём я громко, не стесняясь заявил: «Вы, Григорий Николаевич, не боитесь? Вон, Пыряев на вас свалится, он же Вас переломит!» – Пыряев или, попросту, Пыря показал мне кулак. Он очень толстый, всё время что-то жрёт, отнимает в столовке хлеб и всякие ватрушки у малолеток и, говорят, бегает на кухню доедать объедки. И при этом всем ещё доказывает, что он, мол, не толстый, и всё рассказывает про своего не то дедушку, не то дядю, который до восемнадцати тоже был «пухленьким», а потом взял и превратился в Шварценеггера. Физрук скривил рожу, пригладил свои сальные волосики и ничего не ответил. Даже отжаться пятьдесят раз не заставил.

Через козла я прыгать не люблю. Могу, но не люблю. Как-то это по-глупому выглядит. Я прыгаю обычно через препятствия, отталкиваясь руками и перебрасывая обе ноги одновременно сдвинутыми, а тут их надо раздвинуть. Поэтому через козла я не прыгаю. Игорь не прыгает потому, что физически не может, Банни потому, что шутки про «раздвинь ножки» её, всё-таки, беспокоят. А Макс прыгает. И как он это делает! Так легко и естественно, словно это для него самое простое. Словно он так прыгать начал, когда ещё ходить учился. Даже физрук прифигел, по-моему. Попросил его прыгнуть ещё раз и я ему прямо «спасибо» хотел сказать. Макс ещё раз коротко разбежался и прыгнул. Чёрт, я хочу, чтобы он это сделал ещё раз и ещё раз. И ещё раз. Никогда не видел такого законченного, лаконичного движения. Только когда спортсменов по телеку показывают – всяких там гимнастов и акробатов.

Хрен ты теперь отвертишься от совместных походов в спортзал!

Нет, сто процентов, он не педик, а только придуривается. Может, ему нравится всех провоцировать. Попробовать уговорить его перестать? А смысл? Вряд ли выйдет. А, хрен с ним, неважно, главное, что я для себя решил.

– Ты где так прыгать научился? Я подошёл к нему, как только физрук оставил его в покое. Было просто физически неприятно видеть этого плешивого гада рядом с Максом.

– Я же трейсер, уже говорил тебе, кажется, а это – одно из самых простых и основных движений.

Ах, паркур, точно. Так вот это что такое, вот как это выглядит… Что ж, видимо, он, и впрямь, не зря этим занимается…

– Оставшееся время – баскетбол! – свистнул физрук. Ага, баскетбол, как же. Баскетбол – это когда мяч швыряют в корзину, а не в человека. Но в человека – интересней. Быстро поймав жесткий, пупырчатый оранжевый мяч я стал выцеливать своего «отвратника». Все посторонние мысли ушли из головы, осталось только чистое наслаждение движением, видом других игроков – настороженных, напряженных и, конечно, чужой болью.

Я сидел на лавочке и курил. Сидел на спинке, потому что только лохи садятся на сидушку, от которой, к тому же, остались всего две планки. Сидел и курил на виду у всей школы.

Сергей Александрович только что уехал. Я его проводил. Ненавижу провожать и встречать – тоже. Но его я не мог не проводить. Особенно после той истории, которую он мне рассказал. Про тех двух парней, которые с ним служили. И как рассказал! Так спокойно, как будто это вообще нормально! Нормальный мужик рассказывает про парочку пидоров, как будто это так и надо. Блин, в башке каша. Манная. Или вермишель молочная.

Расскажи мне эту историю кто другой, я бы послал его подальше. Но Сергей Александрович… Я же его так уважаю! А он ещё просил позаботиться о Максе. Но Макс – не пидор, это я уже для себя решил. Сто процентов, иначе он вызывал бы во мне только отвращение.