Любовь без поцелуев (СИ)

– Если покороче, – доктор поправил очки и нервно выровнял стопку листов, – то у нас есть все основания подозревать, что Станислав Евгеньевич Комнин, кстати, он упорно требует, что бы его фамилию произносили именно так, страдает психопатическим расстройством личности. Неизвестно, влияние ли это гормонов или он от рождения такой. В любом случае, если вам интересно, ничего хорошего молодого человека не ждёт. Повышенное количество тестостерона и прочего дадут осложнения на весь организм, он полностью перестанет себя контролировать и… И может случиться, что угодно. К тому же, у него критически низкий уровень меланина в организме, впрочем, это и так ясно, ему только в глаза поглядеть стоит, – доктора передёрнуло. – Именно поэтому я хотел поговорить с кем-нибудь из родственников.

– Ясно. Это лечится?

– Это корректируется. Нужно очень сложное и достаточно дорогое лечение.

Анатолий Владимирович вспомнил грязный двор, тёмный вонючий подъезд, убогую квартирку, где въевшаяся старосовковая обстановка была слегка разбавлена современным дешёвым китчем, и её обитателей, смотревших на него и двух телохранителей кто со страхом, кто с паникой, кто с завистью.

Этот парень спас его сына. Его единственного сына. И, заглядывая в недалёкое будущее, и его самого.

– Хорошо. Я оплачу.

Анатолия Владимировича Веригина нельзя было назвать трусливым человеком, ему слабо были свойственны душевные движения вроде стыда или смущения, но когда он подошёл к двери палаты, ему стало немного неловко. Этот парень… Этот Стас…С его собственным сыном, с Максимом… Нечто

подобное он испытывал очень давно, совсем ещё ребёнком, когда узнал доподлинно, как именно появляются дети. Неприятно было думать, что его собственные родители… Но он не позволил себе даже намёка на страх или слабость.

Палата была может и не люкс, но чрезвычайно комфортабельная. С отдельным санузлом и телевизором. С достаточно большой кроватью, чтобы Стас Комнин мог с удобством лежать, не сгибаясь в три погибели. Увидев вошедшего, он выключил телевизор и сел.

Стас и раньше видел отца Макса, но как-то вскользь, а сейчас рассматривал в упор, с интересом. Анатолий Владимирович был не сильно похож на Макса – Макс был куда красивей, выше, стройней, с более тонкими чертами лица. И всё же видно было, что они родственники.

– Добрый день!

– Добрый.

У небольшого столика, где красовалась ваза с фруктами, стоял стул.

– Как ты тут?

– Хорошо.

Анатолий Владимирович, как когда-то (хотя он, конечно, и не знал об этом) его сын, выдержал взгляд Стаса, хотя и испытал некий дискомфорт. «Недостаток меланина» звучит научно, но не выражает того странного чувства, которое охватывает человека, впервые встречающегося взглядом с Комнином, – короткая холодная судорога где-то в глубине естества. Как будто видишь перед собой что-то не вполне человеческое.

– Ну и чем ты тут занимаешься? – он никак не мог начать разговор, да и что тут говорить? Такой идиотской ситуации сто лет не выдумаешь. Каждый раз, когда Макс, как будто назло ему, связывался со всякими мерзкими придурками, ему хотелось их убить. В основном мрази, и мужчинами называться-то недостойные, пидоры манерные! Но вот сидит перед ним такой же… Нет, не такой. Было в этом парне что-то странное. Несмотря на то, что это всего лишь проблемный подросток из нищей семьи.

– Да так, – Стас сидел на кровати. Из-за повреждённого плеча он не мог принять свою любимую позу – колени раздвинуты, руки сцеплены на затылке, поэтому пришлось просто положить руку на колено. – Здесь есть тренировочный зал и бассейн. Некоторые, ну, из пациентов, ничего такие, нормальные. Поговорить, там, можно. Ну, телек смотрю, читаю, – он кивнул в сторону стола, где лежало несколько книг, в основном, энциклопедий с яркими иллюстрациями. Такие дарят детям, чтобы они их полистали и навсегда поставили на полку, но Стас, похоже, находил их интересными. Анатолий Владимирович мельком увидел надпись «Оружейная палата» на одном из корешков. Его взгляд зацепился за вазу с фруктами. Зелёные яблоки и грейпфруты.

– Кто сюда эту кислятину притащил? Нормальных фруктов, что ли, нет?

– Да не, нормально. Я сладкие фрукты не ем. Вообще сладкое не ем.

– Почему?

– Не нравится.

– А… Может тебе что-то надо? Ты говори, не стесняйся. Мать, там, увидеть, сестру…

– Нет, нафиг, – Стас тщательно подбирал слова, стараясь не материться. Всё-таки это отец Макса. – Ну, может из интерната моих корешей, там, Вовчика, Рэя, Банни, Игоря.

– Хорошо, я поговорю с врачом и с директором.

– А где Макс? Что с ним?

Внезапно Анатолий Владимирович пожалел, что не оставил своего телохранителя в коридоре. Он был сильным человеком, российским бизнесменом, прошедшим жестокую школу жизни, он сталкивался с потерями и предательствами, постепенно обрастая непробиваемым панцирем. Почти непробиваемым.

– С ним всё хорошо. Он сейчас за границей.

– В Англии?

Стас не изменился в лице, не побледнел, не дрогнул голос. Просто сгустилось что-то в воздухе.

– Нет, в США. Я отправил его пока к матери.