Любовь и бессмертие

Тогда я решила, что с Серёжей случился приступ ревности, в котором он не захотел признаться. Но я запомнила тот разговор, потому что и Катя, будучи ребёнком, как-то сказала, что со мной не просто…

– Обиделась? – спросил Проша, смущённо глядя на меня.

– Что? Нет-нет, Проша. Ты дал важную информацию. Спасибо. Мне надо подумать. Извини.

«Выходит… выходит, я жду от человека, чтобы он превзошёл самого себя? Значит ли это, что я им манипулирую? Даа… страшненько обнаружить в себе то, что бескомпромиссно осуждаешь… особенно… особенно, если уверила себя, что принимаю людей такими, каковы они есть…»

Меняя положение, я заметила, что Максим внимательно смотрит на меня.

– Прости, сынок… ты что-то спросил?

Не отводя взгляда, он молча покачал головой. И тогда я задала второй вопрос:

– Макс, я манипулирую тобой?

Вначале он не понял, потом в его глазах вспыхнули искорки, и он оглушительно расхохотался. Смеялся вкусно, заразительно, так, что и я рассмеялась.

– Макс… ты… да ну объясни же… над чем ты смеёшься?

– Ох, мама! – Он поднялся из-за стола и направился ко мне. – Я притомился гадать, о чём ты так напряжённо думаешь! Решил, что ты измышляешь способы добычи денег. – Взяв в ладони мою голову, он расцеловал меня в обе щеки, и объявил: – Деньги завтра поступят.

– Спасибо, сынка!

Покачивая головой, он ещё раз хохотнул. Сел подле меня, помолчал, обдумывая мой вопрос, и сказал:

– Не уверен, что то, что ты творишь с людьми, можно назвать манипуляцией.

– А я с людьми что-то творю?

– Да. Ты предлагаешь человеку стать лучше, точнее, найти в себе лучшее, что ты уже увидела в нём. Веришь в человека, дотягиваешь до себя, либо сама тянешься к уровню его знаний, при этом всячески подчёркивая авторитетность его мнения. И он вынужден расти. Катьке, например, ты не оставила никакой возможности остаться любителем-дилетантом, лет с восьми «назначила» её семейным экспертом в вопросах искусства. Ты всерьёз обращалась к ребёнку за разъяснениями, и Катя просто не могла позволить себе не знать ответа. А чего стоит эпопея с миллионами! Почему ты знала, что и я, и Катя справимся?

Я пожала плечами.

– Вы дети своего отца.

– Ты так со всеми, мама! Бросивший медицину Стефан превратился в великолепного семейного врача. Деда ты каким-то образом сделала патриотом России. Дашу превратила в востребованного стилиста – сама же воспитала её вкус, а сейчас спрашиваешь у неё совета.

– Макс, мне приятен панегирик в мою честь, но ваши достижения – это ваши достижения, не мои. Ты натолкнул меня на размышления – человеку нравится, когда кто-то другой предполагает в нём превосходные качества. Говорят человеку, что он «Ах какой!», и человек доволен. От «Ах какого!» человека ожидают, что он и поступать будет соответственно этих качеств, и вот тут возникает конфликт – человеку перестают нравиться избыточные ожидания другого, и правильно! потому что он вовсе не обязан быть таким, каким его увидел кто-то.

– И где ты видишь манипуляцию? Человек делает выбор, он либо соответствует завышенным представлениям о себе, либо нет. На мой взгляд, больший вред избыточные ожидания наносят ожидающему, чем тому, от кого ожидают. Мама, ты опять из-за Кати заморачиваешься? Люди всегда манипулируют друг другом. Это данность. Главным является вопрос, каков результат воздействия? Вести человека к его лучшему Я – это искусство, мама.

– Нет, сынка. – Я покачала головой и повторила: – Нет. Никому не дано знать, что есть лучшее для другого. Я давным-давно читала, что на заре христианства проповеди произносились намеренно монотонно, дабы дать возможность духу верующего самому выбрать главное в скучном монологе священника. Безоценочность со стороны пастыря позволяла сознанию человека выхватить то слово или ту фразу проповеди, что и являлись нужными для человека в данный момент его жизни.

Максим усмехнулся.

– Не идеализируй, мама, основные религиозные постулаты вбивались в паству, причём самыми разными, в том числе, и негуманными способами. Страх – главный инструмент любой религии. – Максим помолчал, улыбнулся и спросил: – Знаешь, когда я в первый раз испытал уважение к тебе? Не сыновье обожание, а уважение к человеку? Мне и Кате было лет по пять, наверное, мы отдыхали на берегу какой-то речки. Папа жарил шашлыки, а ты, я и Катя бродили в лесочке. Катька увидела мухомор и полезла за ним, а там паутина везде. Ты кинулась за ней и сама влезла в паутину. Я видел твой страх, когда нити паутины коснулись тебя. Вместе с паутиной ты захватила на себя и паука, здорового такого. Я хотел незаметно снять его, но у меня не получилось, он побежал по твоей косе, потом по руке… ты покрылась пупырышками, ладошка мокрой стала, но ты даже не вскрикнула. Катя так и не узнала ни о паутине, ни о пауке и побежала к папе хвастаться добычей. Я тогда понял, ты подавила свой страх, потому что боялась напугать её.

– Я боялась навязать Кате свой страх перед насекомыми.

Максим подумал и кивнул.

– Ты со всеми так поступаешь – помнишь о воздействии на человека и ставишь интересы человека на первый план.