Саша и Максим в четыре руки музицировали на фортепьяно. Оба любили джаз. Я слушала их импровизацию, присев на ступеньку музыкального подиума, и поглаживала Амура, водрузившего голову мне на колени. Из открытой двери лектория волнами приносились возбуждённые голоса ребятишек, а когда детские голоса стихали, слышался голос Кати.
Леди и Бо́ян, вынужденные оставаться снаружи, лежали мордами на пороге лектория, повизгивая, возили хвостами по полу и то и дело напрягали лапы в желании рвануться внутрь – Леди к Кате, а Бо́ян, судя по всему, к Стефану, который, видимо, тоже был в лектории.
Андрей протиснулся между псами, осмотрелся и направился ко мне.
– Хочешь помолчать? – спросила я и отвела руку, приглашая его в объятия.
– Нет. Я поговорить пришёл.
Он сел и посмотрел мне прямо в глаза.
– Мама, я решил поступать в суворовское училище.
«Сейчас?! – мысленно возопила я, мгновенно погружаясь в жаркую отупляющую волну страха. – Восемь лет… один, без семьи, без защиты… как?»
– Надо только особое разрешение получить. В училище принимают с десяти лет…
«Господи, спасибо!..»
– …после четвёртого класса.
«Четвёртого? Андрей и Саша сейчас в четвёртом…»
Вытирая намокшие ладошки о подол платья, я твёрдо сказала:
– Нет. – Начала: – Андрей…
Он перебил:
– Мама, так лучше.
– Нет. – Я поискала глазами Серёжу.
Он смотрел на меня из противоположного конца гостиной, так же спокойно и серьёзно, как смотрел на меня его сын. И я поняла – вопрос решён. И разрешение от кого надо они получат. Андрей рослый и крепкий мальчик, и в этом году он кончит четвёртый класс.
Андрей произнёс:
– Мама, если ты говоришь «нет», я не буду настаивать.
– Сыночка, зачем сейчас? – залепетала я. – Как же музыка, живопись? Катя говорит, у тебя талант. Кончишь школу, потом в училище…
Андрей молчал, не спуская с меня глаз, всё понимая и прощая мне мою слабость. Я сухо всхлипнула.
– Как Сашка без тебя?
– Саша согласна.
Я искала аргументы и понимала бессмысленность поиска – раз Серёжа дал согласие, значит, всё взвешенно, и аргументы «за» превалируют. А в данный момент обсуждается последний аргумент «против» – это я, точнее, мой страх и нежелание отпускать от себя сына. Затаив дыхание, я спросила:
– В Москве?
Андрей кивнул, и я с облегчением выдохнула, даже засмеялась, ухватившись за спасительное: «Рядом! Господи! Станет невмоготу, можно увидеться!». И вновь всхлипнула.
– Андрей, почему вдруг?
Он медленно покачал головой.
– Я давно решил. Не говорил, потому что… ты и папа…
– Ясно. – Я прижала его к себе.
Амур тихонько скулил, переживая вместе со мной.
Из комнаты Андрея назад в кабинет я бежала. Плюхнувшись на диван, выдохнула:
– Уфф, согрелась. В комнате Андрея холодно, как на улице. Окно открыто, батарея отключена.
Катя, видимо, только что отёрла слёзы – ресницы слиплись, в носу хлюпает. Я решила не принуждать её расспросами, надеясь, что она сама расскажет о причине слёз. Но она заговорила совсем о другом:
– Мама, помнишь, ты говорила о десяти правилах жизни? Ты можешь их назвать?
– Конечно, Катюша. – Я взяла в руки телефон и нашла в заметках нужную запись:
Подала телефон Кате. Она с минуту изучала текст и спросила:
– Можно я перешлю их к себе?
– Почту за честь, Катюша.
Катя проделала в телефоне необходимые манипуляции и вернула телефон мне.
– Спасибо.
– Что случилось, Котёнок? – мягко спросила я.
Катя опустила голову и промолчала.