Любовь и бессмертие

Савелий неожиданно остановился и развернулся ко мне. Продолжая идти по инерции, я на него наткнулась. Даже сквозь тёплую одежду – его и мою, я почувствовала твёрдость его торса, словно я налетела на скалу.

– Не уверен, что хотел бы, чтобы меня так любили.

Отступив назад, я тоскливо огляделась вокруг.

– Хотите сказать, что моя любовь чрезмерна? А всё, что чрезмерно, непосильно?

Ответил он не сразу. Пошёл, вновь тщательно выбирая путь, и потянул меня за собой.

– Хочу сказать: вы и ваш муж достойны друг друга. Сергей Михайлович любит вас не меньше. Ещё хочу сказать: мужская любовь отличается от женской – мужчины любовь не манифестируют, а неверность никаким образом не характеризует любовь мужчины. Чего вы добиваетесь? Своим решением, вы сделали несчастными и себя, и мужа, и ваших детей. Вы надеетесь, что ваш муж изменится? Мне жаль вам это говорить, но люди не меняются.

Я покачала головой.

– С последним утверждением не соглашусь – люди меняются. Не меняются те, кто живёт впустую, точнее, не живёт. А на вопрос отвечу так: я надеюсь, что мой муж подумает и найдёт причину, толкающую его к неверности.

Он засмеялся.

– Лидия, вы идеалистка. Мужчины изменяют, потому что такова их биологическая природа.

– Мой муж контролирует свою биологическую природу.

– Ну, значит, у него нет желания ограничивать себя в своей природе!

«А вы жестокий, Савелий! – подумала я. – И почти правы. Природа у Серёжи давно под контролем. Серёжа исповедует свободу личной жизни. И ради этой свободы он поставит всю жизнь на кон».

– Я рассердил вас, простите. Вы так прищурили глаза… о чём вы подумали?

– О том, что бережное отношение к чувствам человека не ваш конёк.

– Лидия, простите… простите меня! – На его лице проявилось искреннее раскаяние. – Я дурак.

Я рассмеялась.

– Надеюсь, нет. А то придётся менять начбеза!

– НБ! – с усмешкой поправил он. – Так, кажется, зовёт меня ваша королева кухни?

Мы долго молчали. Прервав молчание, Савелий начал рассказывать о себе:

– Я был женат, женился сразу по окончании училища. Первая моя командировка длилась восемь с небольшим месяцев, за это время жена мне изменила. Потом повинилась, заверила, что по-прежнему любит и то, что случилось – ошибка. Я простил, подумал: молодая, красивая, муж далеко, кавалеров вокруг много, трудно удержаться. В следующий раз всё повторилось, и мы сочли за лучшее разойтись. Она через месяц вышла замуж и счастлива в браке.

– Вы любили жену?

– Не знаю. Пока мы были вместе, думал, что люблю. Расстались, нет ни сожалений, ни даже потребности увидеть. – Он опять остановился, теперь я была внимательна и не налетела на него.

Он смотрел на снежную взвесь, оставшуюся в воздухе, после того, как масса снега обрушилась с ветки на землю. Снежная пыль была столь плотной, что отбрасывала тень. Спустя секунды пыль частью осыпалась, а частью протаяла в лучах солнца, и тень исчезла.

– Нам удалось сохранить дружеские отношения. Когда я лежал в госпитале, она приходила, поддерживала меня. Сейчас она верная жена.

Мы двинулись дальше.

– Вы хотели познакомиться со мной. Я готов ответить на вопросы, или вы предпочитаете рассказ бесталанного рассказчика?

– Я предпочту и то, и другое, вперемешку, если вы не против.

Савелий кивнул, помолчал, собираясь с мыслями, и продолжал рассказ:

– Я – потомственный военный. Основатель военной династии мой прапрадед и тёзка Савелий Матвеевич. – Он невесело улыбнулся. – С Савелия Матвеевича началась династия и Савелием Матвеевичем, вероятно, закончится. Службу прадед начал ещё в царской России, он происходил из купеческой семьи старообрядцев, почему принял решение стать военным неизвестно. В нашей семье никогда не вставал вопрос: «Кому служить?» Независимо от политического строя – монархия это, Советы, демократия, мужчины выбирали военную стезю и служили России.

– А вы?

Он усмехнулся.

– Я тоже. Я поздний ребёнок – «подарок на старости лет», так мама говорила. Ей было сорок пять, когда она меня родила. Отец старше мамы на два года. Мама неожиданному счастью нарадоваться не могла. Сестра тоже. На момент моего рождения она была старше, чем ваши взрослые дети сейчас. Отец боялся, что в условиях самозабвенной любви женщин, я вырос избалованным неженкой, поэтому в десять лет я был определён в военное училище. И для меня начались тягостные будни учёбы, среди которых краткие увольнения домой стали праздниками. Вопрос о назначении на службу решился помимо меня. Вашу семью знанием языков не удивишь, я тоже легко учусь языкам. Английский, или, точнее, его американскую версию, знал каждый курсант в училище, а я к моменту окончания учёбы знал ещё арабский, фарси и парочку языков из тюркской группы – все главные языки Ближнего Востока. Не потому, что меня интересовал восток, а потому, что в училище преподавал замечательный преподаватель – востоковед. – На лице его проступила до странности нежная, мечтательная улыбка. – Он преподавал историю. – Даже и голос его прозвучал нежностью. Вдруг он всполошился: – Лидия, вы не замёрзли? Идём медленно, а мороз крепкий.

Я покачала головой, и он успокоился.