Любовь и ненависть в Ровердорме

Зато по дороге в Ольсен, кажется, он оставил эту голову дома. Постоянно твердил мне, что соревнования опасны и ему все это не нравится. Как он станет меня защищать, если его место на трибунах, а я буду на поле с препятствиями?

– Все будет хорошо, – терпеливо повторяла я. И делала это много-много раз подряд: дорога до Ольсена была довольно длинной. – Ты же видел, как мы тренировались с Громом? Тебе не стоит так за меня волноваться!

Тайлор видел, потому что уже на следующий день после памятного Летнего Бала помог забрать моего коня от Делавейров.

Следующим утром он тоже стоял рядом на крыльце. Сжимал мою руку в своей, потому что моя столичная родня отбывала в Ниму, а заплаканная Илейн, пряча от меня глаза, заявила, что тетю Азалию перевозят в столичный тюремный госпиталь.

Причем дело было не только в ее пошатнувшемся здоровье. Рассудок у тети помутился до такой степени, что она мало что понимала, и помочь ей могли если только маги в Ниме.

Я не слишком верила в ее сумасшествие, но решила промолчать.

Вот и Лоуренс молчал с мрачным видом – ну хотя бы не обвинял меня во всех грехах! – а дядя привычно пребывал в алкогольном неведении, не понимая, что происходит и почему его ведут к карете, ведь он не собирался никуда уезжать!..

Это было несколько дней назад, и наша с Лиззи родня отбыла и увезла в Ниму почти всех своих слуг. Остались только Лесли и новая кухарка, уволившиеся от столичных Уилсонов – слишком уж им пришелся по душе Ровердорм.

Я же вздохнула с огромным облегчением: жизнь снова казалась мне прекрасной. Я наслаждалась покоем и своими чувствами к герцогу Кавингтону, которые были взаимными.

Правда, Тайлор иногда бывал таким занудой – как, например, сейчас.

– Клянусь, что не сломаю себе ни шею, ни руку, ни ногу, – в очередной раз пообещала ему. На это Тайлор побледнел, а я поспешила исправить сказанное: – Вообще ничего не сломаю, даю тебе слово! Вот, Гром за этим проследит.

Мой конь согласно всхрапнул.

Уже разогретый, Гром был готов к старту и косился на нас влажными коричневыми глазами. На меня в новой темно-синей амазонке и на герцога Кавингтона, не спускавшего с меня встревоженного взгляда.

Тайлор Грому нравился, я это чувствовала. Потому что он нравился мне – даже не так, я была совершенно и безнадежно в него влюблена, несмотря на его определенное занудство.

К тому же Гром ему доверял. Настолько, что даже позволил Тайлору пару раз проехать на нем верхом, и с его стороны это было жестом неслыханного расположения.

Не только это – Гром частенько клал голову Тайлору на плечо, слушая, что тот ему говорил. Например, как герцог просил за мной присмотреть и ни в коем случае не дурить – а еще лучше не прыгать через высокие препятствия, а осторожно объезжать их стороной.

В общем, говорил всякие глупости, которые мы с Громом не собирались исполнять.

– Итак, наша следующая прелестная участница, выступающая под номером семь – леди Мира Уилсон верхом на Громе, жеребце… гм… ровердормской породы! – раздался усиленный магией голос комментатора

На трибунах принялись аплодировать, затем к нашему загону подошел судья на поле, готовый распахнуть дверцы и запустить магические часы.

Тайлор подсадил меня в непривычное женское седло, но я так и не смогла насладиться моментом старта, и даже волноваться толком у меня не получалось. Мне было не до этого – сидя на спине Грома, я в очередной раз принялась утешать одного нервного герцога, не находившего себе места от тревоги.

– По секрету, к леди Уилсон проявляет интерес не последний человек в Элайре, – тем временем вещал комментатор.

– Вот еще, нашли секрет! – усмехнулась Нэнси. – Весь Ровердорм уже об этом знает.

– Удачи, Мира! – помахала мне Марион, а Брай ободряюще улыбнулся.

– Все будет хорошо, – добавила Лиззи. – Гром мне пообещал, что он за тобой проследит.

Я кивнула, нисколько не удивившись тому, что сестра читает мысли животных. Давно об этом догадывалась, а в Ольсене получила прямое тому подтверждение.

– Ми-ра! Ми-ра! – закричали, заволновались на трибунах те, кто приехал меня поддержать, – среди них были и Уна с Патриком, и Донахью с Молли, и почти все наши арендаторы.

Не только они – все наши соседи пожаловали в полном сборе.

Тут мы с Громом выехали из загона, после чего я пустила его вскачь – началось!..

Первое препятствие мы взяли чисто – хотя кровь зашумела у меня в ушах, а сердце заколотилось как бешеное. К тому же мне было неудобно в непривычном женском седле и приходилось постоянно думать о том, чтобы из него не выпасть.

Затем мы сделали небольшой круг перед трибунами, после чего отправились к следующему препятствию. Гром уже набрал необходимую скорость для прыжка, но тут, откуда ни возьмись, выскочила и кинулась ему под ноги лисица.

Конь сбился с шага, на трибунах ахнули, а Гром врезался грудью в жерди, обвалив препятствие.

Не стал через него прыгать.

«Все хорошо! – сказала ему мысленно, когда он свернул в сторону и поскакал к следующему трамплину. – Ты молодец, ты сберег чужую жизнь, и я тобой горжусь».