Любовь к жизни

– Сидели мы как-то с Микке и одной знакомой парой в ресторане «Шёмагасинет» в Гётеборге и ждали, пока подадут ужин. И вдруг меня кто-то хлопнул по спине. Я обернулась, а передо мной – Мик Джаггер. Сказал, что просто хотел поздороваться. Неподалёку я увидела Томаса Юханссона; он помахал мне и улыбнулся во весь рот. И тут стало ясно: это его рук дело. Не помню, что я тогда говорила, в основном мы с Миком обменялись какими-то общими фразами. Я рассказала, что мы собираемся на их концерт, а он ответил: «Не забудьте зонтик».

В тот вечер Гётеборг буквально залило.

– Я чуть не умерла от восторга, ей-Богу, как малое дитя! Это один из моих кумиров, я ведь выросла на его песнях!

Мик Джаггер – её идол. Но Мари вспоминает и кое-что ещё:

– Боже, какой он был маленький! Похоже, все великие люди небольшого роста!

Когда Мари с семьёй отдыхали в Таиланде, в их отеле жил Ронни Вуд.

– Он просто подошёл и поздоровался! Он узнал меня! Один из «роллингов» счёл меня известной певицей, которая к тому же ему нравилась! Я чуть не лишилась чувств. Такое примечательное, но при этом такое странное событие…

Из фотографий Мари со знаменитостями мы выбираем те, где представлены Тина Тёрнер, Bee Gees и Элтон Джон.

Кстати, последнего Мари встретила в Стокгольме, куда он приезжал за наградой «Polarpriset»[92].

– Журналисты хотели сфотографировать нас вместе. Он оказался очень приятным человеком, но не помню, обсуждали ли мы что-нибудь эдакое.

– На пике популярности Roxette мы часто сталкивались с известными личностями, но порой у нас даже не было сил поздороваться. Это уже чересчур. Работа выпивала из нас все соки, и мы понятия не имели, что сказать.

Всё сводилось к чистым формальностям, говорит Мари. Пожать руку, обменяться для приличия парой фраз. Или предпринять отчаянную попытку подобрать тему для разговора и сказать что-то большее – не только то, что мы восхищаемся музыкой друг друга или что та или иная песня много для нас значит.

Мари припоминает один из первых вечеров после рождения Юсефин, когда они с Микке отправились в ресторан. С дочкой осталась Берит – мать Микке.

– Для нас подобное стало настоящей роскошью: просто побыть наедине друг с другом. Впрочем, как и для всех, у кого появились маленькие дети.

Они сходили в кино, поужинали в «Кафе Опера» и решили заглянуть в бар Гранд-отеля и выпить пива перед тем, как вернуться домой. И тут в окне увидели Томаса Юханссона: он сидел с Элтоном Джоном.

– Мы просто развернулись и ушли, – говорит Мари. – Так тоже бывает. Хочется провести время с близкими, побыть собой. Я отказалась заходить туда и болтать ни о чём просто из вежливости, хотя, конечно, встретиться с таким великим человеком было бы очень здорово.

Мы продолжаем рассматривать фотографии. Решаем для начала отложить самые интересные, а позже выбирать из них.

В конце дня перед нами накопилась огромная стопка.

«Я думала, у меня эмоциональное выгорание». Мари о болезни

ДАВАЛА ЛИ ОПУХОЛЬ знать о себе до того дня, когда я упала в ванной?

Многие задают мне этот вопрос. Я и сама пыталась найти на него ответ.

Могу лишь сказать, что незадолго до того происшествия я погрузилась в депрессию и не узнавала саму себя. Ощущала полное бессилие, и ничто не приносило мне радость. Мы ведь дали столько концертов! Я хотела просто вернуться домой и побыть с детьми. Меня многое тяготило, что-то было не так, но я не могла понять, что именно. Помню, тогда у меня в руках оказалась книга Уве Викстрёма «Роскошь неторопливости» о важности вовремя остановиться, передохнуть, расставить приоритеты, вместо того чтобы загонять себя и постоянно держать в тонусе.

Мне хотелось перевести дух, снизить скорость. Это желание не покидало меня почти год.

Но мы продолжали много работать, и времени рефлексировать не было. Мы просто решили ненадолго отложить Roxette, взять паузу.

Микке обратил внимание на примечательный факт: уже до болезни я делала странные ошибки в речи и порой не помнила, о чём говорят, хотя мы обсуждали это всего пять минут назад.

Это и были первые признаки болезни.

Я же списывала всё на стресс, усталость и выгорание. У меня стала развиваться депрессия. Порой мне кажется, что именно она и явилась своеобразным триггером. К тому моменту я уже два года чувствовала себя не очень хорошо. О чём-то беспокоилась, но не понимала причин своих переживаний.

Мы постоянно куда-то неслись, пока не падали замертво. А что, если именно этот стресс и привёл к увеличению опухоли?

И почему это случилось именно со мной?

Этот вопрос задаёт себе каждый, кто столкнулся с тяжёлой болезнью. Микке на днях рассказал, как однажды утром зашёл на кухню, а там в халате и в слезах стояла я. В тот день у нас гостила его мама. Я рыдала и всё спрашивала: «Ну почему я?»

Но со временем я стала задавать другой вопрос: «А почему нет?»

Опухоль может возникнуть у кого угодно, с какой стати я должна быть исключением? У меня была прекрасная жизнь, чудесная семья, отличная карьера. Я известна по всему миру и зарабатываю кучу денег.