Любовь Лафайета

Несут… Кто? Полковник Барбер ранен… А Жима? Ранен в ногу? Гамильтон, Лоуренс? Живы! Гонец от полковника фон Цвайбрюккена: французы захватили второй редут! А вот и пленные — так мало? Всего несколько десятков человек… Наши потери: девять убитых, двадцать пять раненых. Раненых — в лазарет; выделите охрану для пленных; отправьте солдат копать могилы.

…Солнце сонно выглядывало из перины тумана, стлавшегося над рекой. Корнуоллис с ненавистью смотрел на самодельный полосатый флаг, воткнутый в бруствер. Пятнадцать лет назад он был одним из пяти пэров, проголосовавших против закона о гербовом сборе, и после неизменно поддерживал колонистов, считая их требования справедливыми, но когда разразилась война, он не стал уклоняться от службы. Лорд Корнуоллис мог потерпеть поражение в парламенте от себе подобных, но генерал-майор Корнуоллис не позволит доморощенным военачальникам хвастать победами над британской армией! Тогда, в семьдесят шестом, казалось, что война будет недолгой. Уезжая ранней весной, он обещал жене и детям вернуться через год. Но в декабре ускользнувший от него Вашингтон напал на Трентон, и главнокомандующий Хау отменил свой приказ об отпуске. Только когда армия расположилась на зимние квартиры в Филадельфии, Чарлз смог поехать домой. Мэри уже исполнилось восемь, она так сильно вытянулась, что он с трудом её узнал, а маленький Чарли не узнал его самого. Джемайма… Она дочь армейского полковника, она понимает. Ах, если бы он знал тогда… Франция подписала договор с инсургентами, признав независимость американских колоний. Корнуоллис вернулся в Нью-Йорк, к Генри Клинтону, назначенному главнокомандующим. Театр военных действий растянулся; Филадельфию пришлось оставить. Летом, при Монмуте, Корнуоллис отбил неожиданную атаку американцев и обратил их в бегство, но Вашингтону удалось остановить бегущих и заставить их сражаться.

В ту ночь уже Корнуоллис сбежал от Вашингтона, оставив для отвода глаз разожжённые костры; они поменялись ролями… А потом из Англии пришло письмо: Джемайма тяжело больна.

Он совсем не помнит того зимнего плавания, хотя ему говорили, что и бывалые моряки поседели. Он думал только о жене, о своей Голубке. Врач сказал, что надежды нет. Бедняжка, как она мучилась… Она угасла у него на руках, он закрыл ей глаза. И вернулся назад, пылая гневом: теперь они заплатят за всё!

Он прошёлся по Виргинии огнём и мечом. Пусть смутьяны, из-за которых он покинул свой дом, тоже потеряют то, что им всего дороже. Вы хотели свободы? Теперь вы свободны: ни дома, ни плантации, ни негров! А ваши жёны и дети скитаются по дорогам!

Корнуоллис был одержим, однако не терял головы. Этому французику, командующему американским отрядом, так и не удалось навязать ему сражения, хотя он два месяца гонялся за британцами по всей Виргинии. И здесь ещё не всё потеряно. Волк, попавший в капкан, отгрызает себе лапу, чтобы спастись. Но пока все четыре лапы целы. Генерал подал знак полковнику Роберту Аберкромби.

— Вперёд, храбрецы! Коли эту сволочь! — донёсся до него хрипловатый голос.

…Англичанам удалось заклепать шесть пушек, прежде чем их отогнали обратно французы, подоспевшие на помощь к американцам. К концу дня умельцы из Мэриленда каким-то образом сумели вытащить гвозди, забитые в запальные отверстия, и утром шестнадцатого октября все пушки вновь могли стрелять. Французские и американские канониры состязались между собой — кто нанесёт больший урон англичанам. В это время Корнуоллис, оставив небольшой отряд для прикрытия, собрал все войска на берегу, чтобы переправиться в Глостер-Пойнт. Там на их пути стоял только легион Лозена, с которым справится бравый Тарлтон. Они прорвутся и уйдут в Нью-Йорк.

Когда лодки достигли противоположного берега, неожиданно стемнело, как в грозу. Ветер, нагнавший лиловые тучи, взъерошил речную гладь тёмно-серыми зубцами, рябыми от злобного мокрого снега. Гребцы возвращались, отчаянно борясь с налетевшим шквалом. Когда мокрые насквозь солдаты, задыхаясь и отплевываясь, выволокли лодки на песок, стало ясно, что вторую партию уже не переправить.

…Барабанщик шёл впереди, за ним — офицер, размахивавший белым носовым платком. Пушки прекратили стрельбу. Офицеру завязали глаза и отвели в штаб. Вашингтон прочитал переданную им записку: "Сэр, предлагаю приостановить боевые действия на двадцать четыре часа и назначить по два офицера от каждой из сторон для встречи в доме мистера Мура, чтобы оговорить условия сдачи Йорка и Глостера. Генерал-майор Корнуоллис". Парламентёра проводили за американские линии, и он понёс ответ: прекращение огня только на два часа. Корнуоллис ещё пытался выиграть время, но потом махнул рукой: перед смертью не надышишься. В дом Мура отправились Джон Лоуренс и Луи де Ноайль.