Любовь на коротком поводке

— Дана! — Гленда, руководитель сценарного отдела или редактор, или кем она тут числится, оказывается первой, кто узнает меня. Она плывет ко мне со стопкой листков в одной руке и выражением лица, как у общественного организатора на круизном пароходе, славящимся идеальным порядком. — Надо же, какая неожиданность! — Она небрежным взмахом руки указывает на мои костыли, что предполагает, что я умудрилась проявить себя самым удивительным образом. — Я все удивлялась, куда это ты запропала. Знаешь, все с таким восторгом работают над твоим сценарием!

Да уж, наверняка. Особенно те, которые занимаются переписыванием.

— Надеюсь, ничего страшного, что я тут объявилась, — говорю я. — Это все Мик О’Райан, он уговорил меня приехать и взглянуть на сцены с волками.

— Ну, конечно! — Гленда кивает с таким энтузиазмом, будто эта затея пришла в голову ей, а не О’Райану. — Ты как раз вовремя, потому что волки сейчас… Ну, ты сама увидишь. Я уверена, что О’Райан или кто-нибудь из дрессировщиков будет счастлив тебя им представить.

День стоит холодный, с низкими тяжелыми облаками и временами даже со снегом. В большом загоне, похожем на собачью площадку, уныло бродят несколько волков. Их вид меня ужасает. Эти убогие создания не имеют ничего общего с тем, что я имела в виду! В большинстве случаев мне глубоко плевать, имеет ли то, что я написала, какое-либо сходство с тем, что снимается. Но сейчас мне не все равно. Прежде всего именно из-за того, что я написала, эти несчастные волки находятся здесь. Но еще печальнее делается мне из-за контраста между тем, что я писала в сценарии — большой, смелый волк «спасает» Удивительную Грейс в диком лесу — и этими несчастными, унылыми зверями, с виду неспособными спасти даже самих себя.

— Господи, О’Райан! — Я с трудом приближаюсь к загону и обнаруживаю, что мое лицо рассматривают несколько пар желтых глаз, странно похожих на глаза Мерфи. — Этих бедняг нужно отпустить, пусть бегают в каком-нибудь большом заповеднике.

— Не, не пойдет. Эти ребятки — работяги. Обожают работать, почти как собаки. Вот почему они все так возбудились от твоего сценария. Не только мы дали этим ребяткам работу, но, как Брэди говорит, это «волкоположительно», хорошо для бизнеса.

— Но они выглядят такими… несчастными. Господи, зачем только я написала этот сценарий!

— Дана! Черт! — О’Райан явно ничего не понимает и обижается. — О чем ты толкуешь, черт побери?

Меня спасает от дальнейших объяснений появление коротенького пузатого человечка с блеклыми глазами и бакенбардами ржавого цвета.

— Эй! — говорит О’Райан. — Это мой босс. Спроси его, он тебе скажет, что эти вот твари тут — счастливее некуда. Брэди! Поприветствуй Дану Ягер. Она этот сценарий написала, про волков, и я тут знакомлю ее с актерами. Рассказываю ей, как этим парнишкам тут здорово.

— Точно, — соглашается Брэди. Но когда он останавливает на мне бледный взгляд опытного оценщика живого товара, я чувствую, что он выделил меня как потенциального возмутителя спокойствия.

— Я добыл шестерых псов, ясно? Вам стоит как-нибудь посмотреть на Мейджоров. И я достал четырех волков. И если вы увидите, как они вместе работают на площадке, собака и волк, гарантирую, что вы не сможете сказать, дамочка, кто из них получает большее удовольствие.

Я тускло улыбаюсь Брэди, затем снова смотрю на волков. И дивлюсь, каким образом по их виду можно определить, что они получают хоть какое-нибудь удовольствие.

* * *

— Ты меня прости, — говорю я, вытирая глаза. О’Райан со свойственным ему тактом завел меня в тихое местечко за трейлером, чтобы я могла спокойно выплакаться. — Я не думала, что так прореагирую. Как будто это я виновата. Хотя, наверное, так оно и есть.

О’Райан сочувственно хлопает меня по спине.

— Я понимаю, бывает, что некоторые уж очень переживают. Я же тебя предупреждал во время нашего последнего разговора, помнишь?

— Ты хочешь сказать — когда предупреждал меня, ты имел в виду, что мне может понравиться писать этот мусор? Нет, мне припоминается, что ты считал, будто это здорово. Увы, только не сегодня, это уж точно. Господи, если что и может заставить меня все это бросить, так…

— Ты и мне кое-что тогда говорила там, где мы ели гамбургеры. Помнишь? Про Карен?

С прерывистым последним вздохом я отказываюсь от всех надежд заставить О’Райана понять, что так огорчило меня на той площадке с волками и какова моя собственная вина в этом. Он явно предпочитает поговорить о Карен. Вполне даже можно предположить, что он притащил меня сюда в основном затем, чтобы на свободе поговорить о Карен.

— А что Карен? После своего несчастного случая я ее не видела, даже ничего не слышала после того послания, в котором она говорила, что уезжает из города. В этом вся наша Карен. Постоянно уезжает из города.

О’Райан, прищурившись, смотрит вдаль, напоминая мне героя Старого Запада, кем он, собственно, и является.

— По правде говоря, ее нет. Уехала.

— Да? В Лос-Анджелес? Кроме шуток?

Он бросает на меня быстрый взгляд.

— Ты так говоришь, будто в это не веришь.