Любовь на коротком поводке

Вдруг я почувствую огромное облегчение? Легкость, которая наступает, когда сдаешь все чемоданы в багаж. Когда у тебя появляется возможность, к которой я всегда стремлюсь и которой опасаюсь: полететь в свободном падении на дно мира. Надеясь, что, когда я этого дна достигну, я, к собственному удивлению, отскачу от него с прыткостью мультипликационного героя.

Или… что, если Мерфи послушается моей команды? Интересно, будет ли он рад или пожалеет, поняв, что какая-то связь между нами все же установилась? Что мне удалось научить его чему-то, вопреки его сопротивлению? Чему-то, чем он может воспользоваться, что будет ему напоминать обо мне… еще долгое время после того, как наши пути разойдутся?

Если я что-то и ощущаю, пока вожусь с застежкой поводка, так это только желание поскорее покончить с тревогой ожидания. Попробовать, как на репетиции, как человек переживает большие потери. Убедить себя, что, если Мерфи меня предаст, я это предательство как-нибудь переживу. Как и позднее переживу и еще большие предательства, которые, как я почему-то уверена, ждут меня впереди. Я отстегиваю поводок.

Гуляй.

Разве?.. А, я понял, это у нее такая скверная шутка. Она делает вид, что отстегивает поводок, хотя на самом деле ничего подобного не происходит. Так что когда я на это куплюсь, рванусь и — р-раз! Я замру от сильной боли в шее. Это наверняка какая-то садистская штука из ее книги по дрессировке. Наверняка, иначе никак невозможно объяснить то, что происходит.

Мерфи довольно долго сидит и смотрит на меня, недоверчиво высунув язык. Затем он вроде как очухивается, демонстративно поднимается на ноги, встряхивается от головы до хвоста и медленно бежит вперед, словно в оцепенении.

Сначала он постоянно оглядывается на меня, как будто все еще не верит, что я действительно его отпустила. Затем постепенно набирает скорость и оглядывается все реже и реже. Пока как очумелый не бросается вперед, наверное, боясь, что я передумаю.

Все головы в парке одновременно — или мне так кажется — поворачиваются, чтобы проследить за его траекторией. Все глаза прикованы к нему: что он будет делать дальше? А дальше он делает то, что сделает любая собака в сходных обстоятельствах — он начинает стремительными кругами бегать по парку, купаясь в наслаждении — ощущая, наконец, под ногами настоящую долгожданную свободу.

Поднимите головы, ребятки, Мерфи вернулся! Возрадуйтесь, угнетенные, ваш вожак вернулся, чтобы порвать ваши цепи! Содрогнитесь, вы, стоящие у власти, потому что вас ждет падение, раз… раз… А, черт, не могу. Уж слишком велико удовольствие, чтобы задержаться и начать раздувать революцию.

Сердце мое готово выскочить из груди. Я вижу, как он галопом несется к кучке собак, вероятно, собираясь обругать их, как в тот, прошлый раз. Но сегодня, как хорошая новая собака, в которую он неожиданно превратился, он в последнюю секунду сворачивает, обегает их и продолжает свой бег по парку.

Но — смотрите… Вот он приближается к группе детей, которых прячут за спины няни. Кто-то из детей визжит, очевидно, узнав в Мерфи того монстра, которого он уже раз видел. Но на этот раз, господи, — поверить невозможно! — он пробегает мимо, только дружелюбно машет хвостом, направляясь дальше, на поиски приключений.

Наверное, это все же испытание, которое она для меня придумала. Чтобы проверить, вернусь ли я к ней. В таком случае… да здравствует революция! Потому что назад я не вернусь, у меня нет другого желания, кроме как бежать и бежать. Скрыться за пределы достигаемости тех голосов, которые могут позвать меня назад, домой. И если я вернусь, если такое вообще произойдет, голос, который позовет меня домой, будет моим собственным.

Мерфи скрывается из вида за углом теннисного корта, в самом дальнем конце парка. О господи! Меня охватывает паника. Оказывается, это совсем не то, чего я хочу. Если честно, то я хочу, чтобы этот поганец вернулся. Прежде всего потому, что не желаю никому ничего объяснять, и прежде всего — Джерри, который сразу приходит мне в голову. Как так вышло, что в один прекрасный день Мерфи просто исчез, как все уменьшающаяся точка испарился на горизонте?

Мерфи, ко мне! — Я даже не сразу соображаю, что решилась на эту команду. Но когда я ее выкрикиваю, то осознаю, что делаю то, о чем написано в книге по дрессировке: сначала имя собаки, потом команда, предпочтительно — короткая. Мы бог весть сколько раз репетировали эту команду на заднем дворе. Нового здесь только то, что теперь он сам решает, выполнять ее или нет.