Любовь не с первого взгляда

Она разразилась длинной и нудной речью, словно бы заимствованной из времен процветания социалистических соревнований и стенгазет с красными карикатурными рожами пьяниц и злостных прогульщиков. Вот же как въелось в сознание тружеников развитого социализма все коммунистической партией туда старательно впихнутое – никакими клещами обратно не выдрать. И так и этак пытаются пронести свои стяги в капитализм. Приятельницу Надежды, например, тоже молодую начинающую юристку Оленьку, работающую в этом же здании этажом ниже, стареющий начальник-бизнесмен заставил в течение полугода корпеть над корпоративным кодексом фирмы, штат которой и десяти человек не составляет. Все вычеркивал-зачеркивал, придирался бесконечно к тексту, пока измученный корпоративный кодекс не принял вид того же самого кодекса строителя коммунизма, или как там назывались подобные шедевры в навсегда канувшую в историю эпоху… Надо бы после совещания спуститься к Оленьке на третий этаж, чокнуться быстренько душами да кофейными чашками…

– …И чтоб впредь про соблюдение дисциплины труда я никому не повторяла – сами должны понимать! – закончила свою длинную речь начальница, кинув последний пламенный взор на виноватую Надежду. – Все свободны, работайте.

Все быстренько подпрыгнули со своих мест и дружно направились к выходу из начальственного кабинета. Надежде ловко удалось выскочить за дверь одной из первых. Предупредив секретаршу Сонечку, что ее не будет минут десять-пятнадцать и чтоб она тут же звонила ей на мобильный, если начальница вдруг озаботится ее отсутствием на рабочем месте, под шумок незаметно покинула приемную и спустилась на третий этаж к Оленьке. И в который раз уже удивилась, как гармонично все-таки выстроены форма и содержание бизнеса на примере их здания-муравейника, где всяческих фирм и фирмочек проживало не менее сотни. А может, наоборот, совсем не гармонично. Это с какой стороны посмотреть, опять же. Раньше, до капитализма еще, это здание так и называлось – «Дом контор», и внутренний интерьер этих контор был одинаково убогим и узнаваем по обшарпанности стен да опасно торчащей раздрызганности на самых популярных людских тропах рыжего линолеума под паркет-клеточку. В этом же здании трудилась много лет и Надина мама, сидела за убогим столом, заваленным кипами бумаг, да бегала пальчиками по маленькому калькулятору – компьютеры тогда еще недоступны были. А потом, в новую уже эпоху, здание постепенно начали захватывать растущие, как грибы после дождя, многочисленные теперь уже не конторы, а фирмы. Настоящие войны шли за право добычи вожделенного юридического адреса в центре города, потому что цены по тем временам для всех арендующих помещения под офисы были примерно одинаковы. Может, именно эти войны и породили странный принцип сосуществования в бывшем «Доме контор» всех поселившихся там фирм и фирмочек, независимо от их богатства и статуса. Принцип этот заключался в том, что роскошь отделки внутренних интерьеров, коридоров и лестничных клеток должна была резко снижаться от первого этажа к последнему. Или наоборот, резко повышаться от последнего к первому. То есть если ты, бизнесмен, арендуешь комнаты на первом этаже или на втором, то уж будь добр, соответствуй. И не важно, есть у тебя деньги на разные роскошества интерьеров или нет. А что делать? Принцип, он и есть принцип. Его и блюди свято. Вот и получалось: кто победнее, тот пыжился и корячился изо всех сил на первых этажах, следуя веяниям моды на дорогие изысканные сверхремонты, а кто побогаче, вкушал себе спокойно экономию на демократических интерьерах последних этажей и в ус не дул. Все работающие в этом странном и со странными принципами здании давно уже попривыкли к такому положению вещей, а вот случайно по каким делам забредшему сюда человеку становилось поначалу не по себе. Заходишь вроде бы в роскошь, и вдруг она стекает постепенно с этажа на этаж прямо у тебя на глазах, и, поднявшись до последнего, человек уже и сомневаться начинает, не приглючилось ли ему то самое, на первых этажах роскошно-увиденное.