Любовь нечаянно ворвётся

Сайн ушла в сад, углубившись, вышла к цветущим плодоносным деревьям. И замерла в ужасе. Прекрасные создания разных цветов и размеров с полупрозрачными крылышками были прикованы магическими и железными цепями ко многим деревьям.

Она спросила у садовника-гнома:

— За что наказали фей?

— Их пристегнули к деревьям, чтоб сад вечно цвёл и плодоносил, — с тоской в голосе отозвался бородатый карлик.

Девушка подскочила к сидевшему на скамейке мужу с книгой в руке и выдала ноту протеста:

— Свободу феям!

Оборотень оторвал взгляд от строк, промычал:

— Не приемлю других мнений. Пленённые феи будут трудиться на благо моей семьи.

— С таким житьём в твоём имении народу, феям и твоей жене безлимитно вёдрами уже успокоительное надо выдавать. Не боишься гнева богов?

— Я — атеист.

— Отказаться от богов!.. Это смело только для главы демонов…или для идиота.

— Идиотка та, кто спорит с мужем!

— Узнавали бы хоть иногда мнение окружающих, может, тогда б совесть проснулась, наконец. Как же должны страдать эти фейские создания без личной жизни, без свободы передвижений!

— Я — заботливый и рачительный хозяин, так мама говорит.

Сайн хмыкнула.

А муж предложил:

— Я готов отпустить одну фею за уступку с твоей стороны.

— Но что я могу дать? — растерялась жена.

— Себя. Ты должна продержаться сутки со мной, занимаясь беспрерывным сексом. Выполнять любые мои требования. Ключ-артефакт от магических наручников в моей спальне. Ты согласна?

Не раздумывая, девушка сразу согласилась, чтобы дать свободу хоть одному существу, она готова потерпеть.

Кальвин выдвигал дополнительные условия:

— Ты не должна будешь подвывать и стенать, никаких жалоб. Вместо этого попытайся изобразить на своём постном лице хоть капельку заинтересованности процессом.

Он подхватил книгу одной рукой, а другой впился жене в локоть и направился к крыльцу.

11 глава

Его комната располагалась на третьем этаже. Бежевые разводы дерева яблони на панелях стен и рифленых колонн вокруг кровати, которые заканчивались расписным пологом той же яблони только ещё и с выпуклыми приклеенными узорами из золотистой аппликации.

Изголовье кровати из трёх крупных лепестков: белых по бокам и золотым посредине, по краям толстым обрамлением золочёного резного дерева. Сзади изголовья 4 шторы балдахины: две из бежевых кружев и две из плотной материи цвета экрю. Белое атласное покрывало.

Большие белые торшеры у изголовья с висюльками в виде декоративных ягод вишни.

На высоких подставках огромные белые амфоры с крышечками, где россыпью возлежала имитация вишенок.

Хрустальные люстры с крупными деталями и малиновыми круглыми шарами между ними, кои светились магическим светом.

Белый пол. Зеленоватый потолок.

Множество белых небольших столиков. В углу стол, вокруг которого мягкие белые стулья со спинками в виде лепестка.

Сайн получила угрозу от мужа:

— Если не увижу отклика на мою ласку — накажу.

И он полюбовался собою в отражении зеркала в шкафу.

Девушка тихо отозвалась севшим голосом:

— А симулировать оргазм можно?

Тот развернулся, окинул её пренебрежительным взглядом и дал добро:

— Ну, попытайся…Может, это принесёт мне хоть какое-то наслаждение с тобой…

Его поцелуй требовал ответной ласки. И в угоду спасения хоть одной феи Сайн пыталась отвечать, повторяя движения губ. Рука мужчины методично изучала изгибы грудей жены, водил по ним руками, тряс, словно взвешивая. Эти эротические провокации вызвали робкое, слабое желание у девушки.

Он быстро раздел жену, скинул одежду с себя. Сел на подушку, а Сайн посадил на себя боком. Она схватилась левой рукой за его голову, а правой — за его левое колено.

— Какая-то нетрадиционная поза, — удивилась девушка.

— Привыкай к разнообразиям в нашей постели, — хмыкнул Кальвин.

Оборотень держал её зад и задавал темп, вторгаясь в её тело. И хоть ей было дискомфортно, Сайн стонала, изображая заинтересованность ходом их секса.

После этой позы была — традиционная. И до её изнеможения волк неистово вколачивался в неё средоточением мужского начала. Терзал часа четыре, без отдыху. Но Сайн терпела. Поражал его бешеный темперамент. Мысли же у неё были обречённые: «Принесла же нелёгкая в мою жизнь оборотня».

Правда, в течение этих суток, ей удавалось несколько раз урывками поспать.

Проснувшись в очередной раз от толчка в плечо, разлепила глаза и наткнулась на внимательный, изучающий взгляд мужа.

Он проговорил:

— Я заметил, что все твои позы перед сном — это позы отчуждения и недоверия. Отворачиваешься, сжимаешься…С матерью или бабушкой ты спала так же?

— Ты прав…Если я спала с бабушкой, то между нами всегда почему-то укладывала куклу, не пуская её в личное пространство…и мы всегда не находили с ней общего языка…А мама…Я никому этого не рассказывала…Но ты — муж…Я спала, складывая на мать ноги, обнимая одной рукой…Но когда она сошла с ума окончательно, то пыталась выбросить с балкона именно меня…С тех пор я спала, отвернувшись к стене, видно, потеряла доверие к людям, если самый близкий человек пытался убить…

— Твоя мать была сумасшедшей, а ты до свадьбы мне ничего не сказала!!!

Сайн сжалась от этого крика.

Кальвин зашипел:

— Я тебя накажу.