Любовь нечаянно ворвётся

А утром Сайн проснулась от того, что настырный солнечный зайчик защекотал щёку. Мэлор спит, припав к ней, одна его нога внедрилась между её ног, руки обняли её со всех сторон, его лицо уткнулось ей в щёку. Она пошевелилась, эльф распахнул глаза, которые сразу затуманились маревом страсти. Он с наслаждением разглядывал контуры женского тела.

Она вздохнула:

— Хочется без конца тянуться за поцелуем к твоим губам, но мне пора в свою комнату.

— Помойся в душе. У меня там есть эльфийский шампунь. Он стирает чужие запахи.

Эльф всё же ласково пробежался короткими поцелуями по её лицу.

Каялся:

— Не утерпел. Любовь своим трепетным крылом коснулась нас, и нежность наполнила душу. Хочу оберегать тебя. Украсть у волка.

— У меня здесь дочь, — сурово напомнила любовница.

Мэлор горько вздохнул и убрал конечности с её тела. Она скорым шагом прошла в душевую.

За завтраком царила напряжённая тишина, пока Кальвин не вопросил у ушастых гостей:

— Кто-то оживил и выпустил добрую половину дичи. Зачем?

— Это я попросила эльфов, — быстро вставила Сайн, чтоб не выдавать Мэлора.

Муж обозлился:

— Никчёмная хозяйка со скудными мозгами. Ещё и супруга не уважаешь, как добытчика.

Свекровь тактично напомнила:

— Сынуля, ты сам такую жену выбрал.

Мамаша рода Меркред отсалютовала бокалом строптивой человеческой невестке волков и утишала:

— Мужик поест, выпьет и сразу подобреет.

Престарелый эльф поддержал жену и человечку:

— Кто не мыслит позитивно — тому в жизни жить противно!

Алейна Дэрквульф разумно сменила тему разговора:

— Желаете искупаться в святых водах у местного храма? Скоро праздник Дарования Луны…

Её дерзко оборвала Сайн:

— Грязь и пороки с души полосканием зада в купели не смоешь. Святым или праведником надо быть почаще, а не по графику религиозных праздников.

Мать супруга не обиделась, вывернула всё на позитив:

— А моя сноха становится философом!

И засмеялась. Эльфы поддержали смех. Только Дэрквульфы скривились, им не понравился укор, правда никому не нравится…

— У Вас щёки горят, — заметила Гасналин, обращаясь к Сайн.

— Думаю, это — усталость после охоты. Вот и всего лишь.

— Это простудный жар, — проведя рукой, диагностировала Шайэрдэ, — Срочно в постель и пить микстуры!

Свекровь отправила сноху, посетовав:

— Да, милочка, отправляйся к себе. Люди, они такие слабые…

Сайн только легла в постель, сразу уснула. А ночью металась от жара в полузабытьи.

Кто-то горячо шепчет ей в ухо:

— Не умирай. Ты — самая прекрасная в мире, и мир гораздо прекраснее с тобой.

И этот кто-то меняет холодные компрессы на лбу.

— Это же ты, Мэлор, — радостно понимает она.

— Я, любимая.

Но даже после сказанных им слов, девушка засомневалась: вдруг он ей снится или она бредит? Стала искать в воздухе его руки. Он сам сжал её пальцы одной рукой, а другую длань положил на её лицо. С прикосновением его ладони к щеке, она вышла из внутреннего оцепенения и, наконец, поверила, что происходящее с ней — действительность.

Мэлор успокоил:

— Сейчас я вылечу тебя своей магией. Если уж животных оживляю, неужели на человека сил не хватит?

— Тело горит, но внутри, будто всё замораживается, — пожаловалась она.

Эльф прилёг рядом, обхватывая любимую в объятиях. Сайн уплыла в сон, который стал спокойным. Маг вливал в неё светлые эманации живительной энергии.

Тусклый, ещё сумрачный рассвет пробрался через узкие проёмы закрытого шторой окна. Он ласкал лица пробудившихся мягкими лучами-руками.

Мужчина восхищался:

— Ты восхитительна. Твоё лицо выражает любовь.

— Я чувствую себя здоровой. Благодарю за излечение.

— Поедешь со мной в эльфийский лес? — поглаживая её волосы и щёку, вопрошал Мэлор.

— Мне надо подумать, — откинулась на спину девушка.

Влюблённый обиженно обвинял:

— Если Вы затягиваете принятие решения, значит, Вы уже приняли решение: оставить всё по-старому.

— Я же не одна. У меня есть дочь.

Красавица легла сверху эльфа и проникновенно грезила:

— Пройдут миллионы лет, и, может, где-нибудь в глубинах памяти Вселенной вспомнят о нас…о том, как мне хорошо с тобой, как мне приятно смотреть на тебя, как я люблю тебя… И загрустит безбрежный мир без нас, и воссоздаст из какой-нибудь микрочастички энергии взрыв-желание, и породит вновь нашу жизнь, и наступит этот миг вновь, и Вселенная-Бог заморозит наше счастье: и я вечно буду с упоением и с наслаждением улыбаться тебе, мой бесценный.

Он отвечал:

— Ты мне нужна.

И его прорвало с поцелуями. Беспорядочно он покрывал ими её лицо. Она тоже сумасбродно целовала в ответ, куда попадала. Мужчина не хотел опомниться от умопомрачения, увязнув в страсти. Остальной мир, будто потух вместе с упавшим с прикроватной золотистой тумбочки маленьким магическим светильником. Сейчас лишь существовало желание упиться прелестью любимого женского тела, источающего ароматы лугов рая.

После того, как блаженство забралось в каждую клеточку тела, они всё ещё не хотели расстаться, лежали, обнявшись.

Мэлор признавался:

— Я боюсь разлуки с тобой больше, чем смерти. И знаешь, почему? Потому, что жизнь потускнеет без тебя, погаснут краски радости. Мы найдём способ украсть твою дочь тоже.