Любовь одной актрисы

– Нарим решения принимает, так что идите, просите. Руки, которые умеют меч держать, сейчас не помешают.

Сопровождающий, рябой здоровенный детина, откинул полу шатра. Мы вошли.

Худой молоденький паренек был в просторном шатре один. Он сидел на полу, скрестив ноги, и возился в каких-то бумажках, картах. На оклик нашего сопровождающего поднял голову, окинул нас цепким оценивающим взглядом. Внимательно оглядел перебинтованную голову Акатоша. Оборотню досталось больше всего внимания – парень задержал взгляд и на дорогом оружии на поясе, и на лице со шрамом, и на одежде.

И, наконец, посмотрел на меня. Я едва не выдала нашу русскую классическую реакцию на разного рода западло, то есть, едва не выматерилась от души. Потому что у парня (на вид ему было не больше двадцати лет) были песочного цвета глаза. Его изящество и какая-то особая гибкость фигуры живо напомнили мне о другом, похожем. Об Ирдане Вердене, из-за которого мне пришлось пережить много неприятных минут. Не к ночи его, сволочь, помянуть. Значит, парень – песчаник…

– Берем, – хищно улыбнувшись, наконец сказал он.

А я, стараясь отогнать дурное предчувствие, вежливо улыбнулась в ответ.

ГЛАВА 14. СОБАКА ЛАЕТ – КАРАВАН ИДЕТ

Вышеупомянутый Ирдан Верден добрался до песков в весьма быстрый срок, подал прошение правителю и вернулся в принадлежащие ему земли. Кто такой этот Ирдан Верден? Ни много ни мало – князь целого города в песках. Что же он, при своем титуле, вообще забыл в земном королевстве рядом с королевой Мавен? А вот на этом остановимся подробнее.

Шасаар Заакааш, князь песчаных земель. Истинное имя и истинный титул. Владения в песках, раскинувшиеся на многие километры. Земельный надел с драгоценными растениями раш, сады, которые невероятно сложно вырастить тут, в опаленных солнцем землях. Улицы, дома, несколько деревень и город, в котором был построен белый прекрасный замок для своего правителя. Налаженный быт, покой… Живи да правь, разбирай прошения, пополняй казну, но… Молодому князю из-за гадливости собственного характера быстро стало скучно в этой обыденности и размеренности. Что еще можно сделать? К чему стремиться?

Стать императором, правителем всех песков? Ну уж нет. Должность хоть и почетная, да только исконный правитель очень хорошо знал подлючую натуру своих кровных сородичей. Ни одной лазейки не оставил для желающих заполучить трон. Властолюбие было одним из пороков всех хладнокровных песчаников, только вот умирать за власть никто не хотел.

Шасаар дураком не был, но приключений все же хотелось.

Про любовь королевы старой Мавен к разного рода редкостям не знал только глухой. Ирдан продумал стратегию, благодаря которой мог получить место и влияние на чужих землях. Император дал добро, обещая присмотреть за владениями своего подданого. И тот с чистым сердцем оправился покорять срединные земли. Правда, когда Мавен превратилась благодаря первому архею в прекрасную девушку, планы пришлось подкорректировать, но оно и к лучшему.

А потом… Потом случилось то, что песчаники с древности называли «раас шта крашшаит», что дословно значило «встретить свою эфу*» (эфа – коварная и ядовитая змея песков). Ирдан встретил, но понял это поздно. Когда уже ничего нельзя было изменить или исправить. Мавен стала ему отвратительна, а такой желанный ранее трон чужих земель – ненужным.

Возвращение в пески… Месяц назад он и представить не мог, что приедет обратно, чтобы зализывать сердечные раны.

В дороге со своим спутником, занятным иномирянином, который умел читать мысли, Ирдан Верден был немногословен. Да и тот желанием общения не горел. Они скакали во весь опор, ночевали урывками где придется, почти не спешивались.

Но нарыв все же был вскрыт на постоялом дворе близ границ с песками, где Ирдан Верден решил хорошенько передохнуть перед встречей с императором. Они сидели за столом ранним утром, угрюмо жевали хлеб, запивая ягодным взваром, пока иномирянин, не подняв голову и пристально посмотрев на Вердена, не бросил растерянно:

– Ты даже любишь как змея. Сам себя травишь своим ядом, и ее бы отравил.

Зрачки Ирдана мгновенно превратились в узкую линию. Быстрая рука схватила пришлого за ворот рубашки.

– Ты ш-што себе позволяеш-шь? – прерывающимся голосом прошипел он в лицо чужака.

– Пусти, – поморщился тот. – И думай чуть потише. У меня от твоих эмоций постоянно ноют виски.

Ирдан выпустил растянутый воротник. И сам неожиданно для себя сказал:

– Я бы берег ее.

– Ты бы погубил ее. Она же, как и я? Из другого мира… Я вижу это в твоих мыслях.

– Что говорить об этом? Она уже погублена, и не мной.

Пришлый помолчал, потом отпустил голову и тихо сказал:

– Мне жаль тебя и ее. Лучше ничего не иметь, чем иметь и потерять.

С этим Ирдан Верден был согласен. Угрюмый завтрак сам собой перешел в не менее угрюмую попойку. Чужак, наконец, немного раскрылся. Назвал свое имя, которое для песчаника звучало как жуткий набор букв.

– Буду звать тебя Заром, у нас это значит «прозорливый».