Любовь по-французски. О чем умолчал Дюма

Приключения не замедлили посыпаться на молодых путешественников с самого начала. При пересечении реки в Грейвзенде невзрачный с виду мистер Смит расплатился золотой монетой с лодочником, который порешил, что имеет дело либо с преступниками, либо дуэлянтами, скрывавшимися от преследования закона. Бдительный подданный короны известил полицию о подозрительных личностях, и правоохранительные силы бросились в погоню за предполагаемыми татями. Прекрасно экипированные всадники сумели ускользнуть от преследования, но натолкнулись на кортеж нового посла Нидерландов, который сопровождал эскорт из родовитых английских дворян. Путники спрятались за живой изгородью, но сопровождавший посла сэр Генри Мейнвеэринг счел за лучшее отрядить гонца к местным властям. Путешественников арестовали в Кентербери за ужином на местном постоялом дворе. Лорд-адмирал был вынужден отодрать фальшивую бороду и сообщить мэру города, что тайно направляется на инспекцию портов. Наконец, в Дувре они отплыли на арендованном Коттингтоном судне прямиком в объятия сильнейшего шторма. Письмо Бекингема королю уведомляло трясущегося от страха Иакова: «Первым почувствовал дурноту ваш сын, но дольше всего от нее страдал я сам».

Высадившись в Булони, они не стали медлить, вскочили на коней и, невзирая на гололед, добрались до Парижа за двое суток. Столица Франции в 1623 году все еще оставалась средневековым городом, с улицами, покрытыми липкой черной грязью, вонь от которой ветер разносил на несколько миль в округе. Однако в центре города все это затмевалось роскошью туалетов и экипажей, изяществом манер дворян, готовых в любую минуту по ничтожнейшему поводу, а иногда и без оного выхватить шпагу из ножен. Инкогнито обоих было очень быстро раскрыто, и французские власти установили наблюдение за ними, но сделали это весьма ненавязчиво.

Конечно же, оба отправились в королевский дворец Лувр, куда не был закрыт доступ любому прилично одетому человеку. Таким образом, благонамеренный подданный мог насладиться видом тех знаменитых праздников, когда королевская семья и первые лица государства танцевали в балетах, сочиненных лично Людовиком ХIII – молодой король брал уроки танцев вплоть до 22-летнего возраста. Скуповатый монарх, однако же, не жалел денег на эти представления, и 22 февраля 1623 года в большом зале на втором этаже не снявшие своих бород путешественники восторгались роскошью убранства и костюмов, переливавшихся блеском золота и драгоценных камней. Мифологические персонажи сражались с великанами, карликами, канатоходцами, сказочными зверями, странствующими рыцарями и колдуньями. Театральная машинерия, установленная выписанными из Италии искусниками, поистине творила чудеса. Король в маске старухи прилежно исполнял свои па среди прочих участников представления. Центральным персонажем праздника выглядела его мать Мария Медичи, дородная особа в глубоком трауре, мрачность которого несколько оживляли украшения из любимых ею крупных жемчугов.

В зале появилась супруга Людовика ХIII Анна Австрийская во главе свиты из своих придворных дам. Она была старшей сестрой инфанты Марии, отсюда неудивительно, что оба путешественника буквально пожирали глазами молодую королеву. Придворные льстецы возвели ее в ранг самой красивой женщины королевства. Конечно, ее внешность полностью соответствовала идеалу женской красоты того времени: блондинка с белоснежной кожей, хорошей фигурой, руками и ступнями ног невиданного изящества, кротким взглядом зеленых глаз с несколько раскосым разрезом. Ее лицо не портил даже длинноватый нос с несколько утолщенным кончиком, выдававший в ней потомка великого императора Карла V Габсбурга. С виду она ничем не выказывала переживаний от преследовавших ее несчастий: два выкидыша не позволили ей дать Франции столь радостно ожидаемого наследника и лишили привязанности супруга, Людовика ХIII. Когда королева произносила слова своей роли, звуки ее голоса, несколько огрубленные не изжитым до конца жестким испанским акцентом, прозвучали для Бекингема райской музыкой. Он был ослеплен этой женщиной.

Что же касается принца Карла, то это предварительное знакомство с образом его будущей невесты также произвело на него благоприятное впечатление. Вряд ли он обратил внимание на подростка, предложенную ему в суженые тринадцатилетнюю черноглазую девчушку, сестру короля Генриэтту-Марию. Узнав на следующий день, что балет инкогнито наблюдал принц Уэльский, она небрежно промолвила:

– Его высочеству не было необходимости ехать в Мадрид, чтобы найти себе жену.

В тот же день некий Эндрюс, тайный эмиссар короля Иакова, явился в посольство Англии в Париже и уведомил посла, лорда Херберта, о присутствии в столице двух высокопоставленных особ. Тот не мог поверить своим ушам и на другой день бросился к государственному секретарю по иностранным делам Франции г-ну де Пюизьё. Однако тот с учтивой улыбкой уведомил дипломата, что нежданные гости уже отбыли утром в направлении испанской границы.