Любовь под боевым огнем

Много принесли пользы в эти часы испытаний благочестивые люди: Суфи, Адиль, Керим-Берды-Ишан и прочие люди Писания. Суфи знал, как следует поступать в подобном критическом положении. Он образовал на стенах крепости духовное шествие с громогласным чтением Корана. Люди казанского образования пробовали было уклониться от этого торжества, но Суфи объявил, что он потребует в таком случае изгнания их из крепости.

В Коране есть немало песней, которыми пророк грозил своим противникам в войнах с корейшитами и вообще с людьми, не принявшими его откровения.

– «Мы гадали по полету птиц о вас, и если вы не перестанете сопротивляться, то мы побьем вас камнями. Мы назначим вам страшное наказание!» – провозглашал Суфи, обратившись лицом к месту битвы.

– «И пошлет на вас Аллах птиц Абабиле, которые будут бросать в вас камнями, наносящими знаки, начертанные на небе!» – продолжал Адиль, пуская и этот стих по ветру против гяуров.

Значение стихов было таково, что вскоре разнеслась весть, будто русский сардар убит, а неверные бегут, преследуемые клювами невидимых птиц Абабиле. Сардар видел в бинокль – подарок О’Донована – как неверные, подобрав убитых и раненых, торопились отойти к главным силам отряда.

Защитники башни уцелели все до одного. Куль-Батырь предстал перед сардаром с поднятой головой.

– «Когда ты захватишь врагов во время войны, то все сосуды земли наполни их кровью!» – вычитал Суфи из Корана в виде приветствия возвратившемуся победителю.

Привели пленных. Развязали мешки с отрубленными головами павших сербазов, которые и выставили на пиках частью на стенах, частью у кибиток победителей.

Однако и радостям бывает предел. В минуту наибольшего восторга всего Теке из стана неверных неожиданно взлетела масса чугуна, стали и свинца. Дрогнула земля, всколыхнулся воздух. Многие из бесстрашных бойцов, только что хвалившихся подвигами и новыми зазубринами на шашках, пали у подножия холма бездыханными трупами!

Улькан-хатун восторженно поделилась с миссис Холлидей всеми подробностями происшедшего боя.

– Почему тебя не радуют наши успехи? – допрашивала она. – Ведь наши успехи все равно что успехи инглези.

– Если я буду радоваться смерти человека, мои лекарства потеряют силу.

– Приходи по крайней мере посмотреть, как будут казнить пленных. Из кожи на их спине будут вырезать ремни.

Миссис Холлидей едва не выдала себя. Слезы у нее хлынули градом.

– Ханум, вы знаете, я христианка, – выговорила она с лихорадочной дрожью, – а Иисус, сын Марии, запретил нам, женщинам, подобные зрелища. Не принуждайте меня, пощадите!

Улькан-хатун была совершенно удовлетворена этим объяснением и даже сама не пошла любоваться истязаниями пленных.

XVII

Незадолго до осады выяснилось окончательно, что пушки королевы никогда не будут греметь со стен Голубого Холма. Истину эту признали все, кто над ней подумал. Прежде всего сардар потерял веру в инглези, а за ним и юз-баши, и джигиты стали отворачиваться от мистера Холлидея. Женщины отплевывались от него, как от нечистого животного; подросткам же доставляло особенное удовольствие приветствовать его эпитетом краснобородого шайтана.

После победы в садах дух Теке воспрянул с необыкновенной силой, да и было отчего! Если в первом столкновении русский отряд лишился известного всей Туркмении генерала Петрусевича, то что будет с гяурами в день решительной битвы? Помощь Суфи и Адиля была так могущественна, а на лезвиях клынчей оставалось достаточно места для новых зазубрин. В одну из таких минут горделивого сознания своего превосходства четверовластие объявило мистеру Холлидею, что оно признает его наравне с обыкновенным юз-баши и что он должен выходить при всякой тревоге на крепостную стену.

Держа свое слово, мистер Холлидей со времени встречи с женой ни разу не обеспокоил ее своим появлением. Спустя только неделю, когда осада приняла уже грозные размеры, он появился у ее жилья.

– Подарите мне всего две минуты, – услышала она его голос, – и то во имя вашей свободы, а может быть, и жизни!

Она приподняла полог кибитки.

– Вы видите перед собою чудовище, которому нет прощения! Господь свидетель, что я не предполагал ничего подобного. Мы в берлоге величайших в мире разбойников. Здесь ад и все его ужасы, и один Бог знает, что нам готовится впереди.

– Что вы хотите сказать? – спросила она. – Опасность для меня очевидна. Мимо меня беспрерывно несут на кладбище убитых, и нет часа, когда бы не приводили ко мне раненых детей.

– Я предлагаю вам бежать. Меня отсюда не выпустят, но ваш побег при помощи ханум возможен. Через северные проходы можно безопасно скрыться в пески, а оттуда пробраться окольными путями в Персию.

– Я подумаю, но едва ли решусь принять ваше предложение, тем более что ханум меня не отпустит.

– В предстоящую ночь состоится вылазка, и трудно предвидеть, чем она окончится. Я помешаюсь на мысли о вашей безопасности.

– Нам пора расстаться.

– В таком случае простите и, если можете, не проклинайте меня. Да хранит вас Господь!