Любовь с алкоголем

Неожиданно громко и резко взвизгнула пластинка безумными аккордами, прошлась иглой, царапая и скрежеща, и опять саданула аккордом. Прокофьевским. «Монтекки и Капулетти».

— Не надо! — закричала Славка по-сербски. — Не надо эту музыку! Не эту! — Она вскочила, вышла из спальни и, быстро подойдя к проигрывателю, перед которым сидел испуганный «офицер», повернула ручку громкости до отказа на нет. Быстро налила себе вина и опять вернулась в спальню, прикрыв дверь.

— Я все поняла, Вильям. Я поняла, что жизнь, она не для того, чтобы мечтать, а чтобы жить. Как можешь. Как получается. Но жить. Плевать на все! И я буду жить свою маленькую, может, дурацкую, но жизнь. Я все мечтала, как в детстве, знаешь… Маленькая девочка мечтает о прекрасном принце, о том, что в один замечательный день кто-то придет и откроет ее чудные таланты, способности, ее саму… Никто никогда не придет и ничего не откроет! Это, как вот я, вспоминая Монтенегро, всегда думала, то есть так видела, что то не я уезжала, а все, что за окном мелькало. Каждый раз, когда я уезжала оттуда, мне казалось, что это не я, а все эти места, знакомые с детства, уносятся, все эти горы, пастбища, овечки не доблеяли свое жалостливое «ммеее», умчались, оливковые деревья, козочка одинокая, к столбику привязанная, горы, река убегают, уносятся… Но нет! Это я уехала. Это я выросла. И я сама должна открыть другую жизнь… Как ты, забыл Таню и начал другую жизнь… Я не знаю, понимаешь ли ты… — Она опять лежала и уже протягивала руку к Вильяму, зовя его, думая, что не хочет больше думать и что лучше, чтобы просто он был рядом, «чтобы не думать, не думать, не думать»… а если он не хочет, то… то можно позвать «офицера по разложению войск и населения противника», и чтобы он лежал рядом, чтобы не думать…

Вильям стоял над Славкой, растерянно поднеся руки к лицу, будто вдыхая слабый запах ладоней. «Невозможно…» — прошептал он.

— Ты не поедешь со мной?! — спросил он, глядя на Славку, лежащую в позе матиссовской Зоры, танжирки, только не в солнечном свете, а темную, будто этот подражатель Матисса был с темными, всегда мрачными мыслями.

— Куда? — как ребенок, проснувшийся среди ночи, не понимающий, что тревога, что надо бежать в бомбоубежище. — Куда?

Вильям ничего больше не сказал и вышел. Ушел. «Живя на краю!» — орал Аэросмит, «Живя на краю!» — орала Славка, наливая себе виски в стакан, вращая телом, бедрами, будто на них был халахуп. «Живя на краю! Ребята! На краю!»

26

— Может быть, вам следует прибегнуть к дезинтоксикационной программе, раз сами вы не можете остановиться. Или раз срываетесь, не выдерживаете… Недалеко от озера Эроухэд есть такой центр…

— Но там ведь надо деньги платить… Потом, я не верю в свою силу воли, в то, что смогу сама по себе не пить. Без вспомогательных средств… Мне надо продержаться еще двенадцать часов. Я не пила… потому что я проснулась два часа назад! Ах, я себя веду, как оказиональная проститутка, только вместо денег я получаю… компанию, внимание, признание. Это жуть какая-то. Все равно с кем! От кого! Лишь бы взяли, признали, побыли бы со мной! Я успокаиваюсь на какой-то срок и… получается, что я закрываюсь в себе, и, чтобы вылезти наружу из себя, мне надо бежать к людям, а к ним я могу бежать только пьяная.

— Вы должны перестать думать негативно о себе и мире. Вы ведь и мужчин, с которыми проводите время, презираете. Вы их презираете и мстите себе, наказываете за то, что прибегаете к их помощи. Но вы ведь и их втягиваете в какие-то отношения. А потом, когда вы получили заряд нужного вам равновесия, уверенности, вы их бросаете.

— Наверное, я пропустила в своей жизни не одну любовь… возможность любви…

— Вы должны проанализировать все ваши связи, как они зарождаются. Если в пьяном состоянии, то что происходит потом? Вы же не двадцать четыре часа в сутки пьяная. Вы ведь остаетесь с этими людьми какое-то время трезвая. Вам стыдно, вам противно? Что вы испытываете? Что вы делаете, чтобы избавиться от этих чувств?

— Я придумываю влюбленность…

— Вы слишком замкнуты на себе, на своих комплексах, на своем негативном представлении о мире. Это, может, в вас еще и славянская черта — вы все решаете проблемы бытия, мира, космоса, но не свои личные. А у вас и личные добавлены к космическим. Безумие, конечно, получается, невозможно все это разрешить… Шизофреники, они, знаете, на себе сконцентрированы…

— Талантливые романисты немного шизы…

— Но они, как вы говорите, «шизы», только когда работают. Когда одержимы идеями, творчеством, работой… Вы придумываете себе идеалы такой высоты, что никогда не можете их достичь. Вы бы хотели мужчину как совокупность отца, брата и любовника. Но вы даже не знаете, каким был бы ваш отец с вами. Брата вы любите из детства. А любовников, вы сами говорите, не выбираете даже.

— Боже мой, как мне хочется иногда убежать в детство и посмотреть — что же там случилось не то… Или чтобы побыть там просто в детстве…

— Почему же вы не хотите жить сейчас, сегодня?