Любовь с привкусом соли (СИ)

Лица русалок переменились и стали выглядеть устрашающими: в глазах их загорелся дьявольский красный огонь, рты ощерились острыми клыками. Они больно дергали за волосы, в клочья рвали оставшуюся одежду, оставляя на теле сложный узор из царапин. И даже через водную толщею слышно было их шипение, точно у голодных змей.

Мне казалось, время замерло, я трепыхался как рыба в сетях, силы стремительно оставляли, и жизнь выходила из меня вереницей крохотный пузырьков. Тьма и холод сгущались вокруг, в последний раз открыл я глаза и встретился с разъярённым взглядом прекрасной Изабеллы. Она что-то яростно кричала своим подругам, боролась с ними, вырывая меня из цепких объятий.

Быстрый подъем вверх, и я оказался на столь излюбленном русалками камне, натужно кашляя и выплёвывая воду из глотки. Немного отдышавшись, я распластался на холодной поверхности, уставившись в звездное небо. Ночной ветер гулял по моему мокрому телу, заставляя дрожать. Но сознание мое после случившегося не хотело возвращаться в реальность, и я медленно погружался теперь уже в темную бездну беспамятства.

Очнулся я только через несколько дней в своей кровати, совершенно не помня, как меня нашли и принесли в мою комнату в казарме. Еще несколько дней провалялся я в постели, то метаясь в бреду, то приходя в сознание. Но все это время, будь я во сне или в бодрствовании, преследовал меня образ морской красавицы: она шаловливо улыбалась мне и шептала певучим сладострастным голосом: «Соскучился, Эдвард?» Иногда она страстно меня целовала, стискивая шею в крепких, но нежных объятиях, и утягивала на дно морское, а я не сопротивлялся такому коварству. Несколько раз  просыпался в холодном поту, когда в моих видениях Изабелла превращалась в злобную фурию: шипящую, с острыми клыками и черными, как уголь, глазами, тянущую меня в омут на растерзание свои подругам. И тогда остаток ночи лежал я без сна, бездумно смотря в распахнутое окно, боясь даже на секунду прикрыть глаза.

Первый мой день после болезни провел я за бумагами на корабле, разбираясь со всеми донесениями и рапортами, что нужно было отправить в Лондон. Несколько раз выходил на палубу, и каждый раз преследовало меня чувство, что кто-то наблюдает за мной, чей-то взгляд так и прожигал мне спину. Но команда вся была на берегу, и лишь пара караульных стояла у сходни4, поэтому свою странность списывал я на последствия перенесенной болезни.

Закончил я глубоким вечером, все небо было затянуто иссиня-черными тяжелыми тучами, пристань освещали всего несколько факелов. Уже проходя мимо последнего пирса, где были пришвартованы старые рыбацкие посудины, услышал я тихий плеск воды и мелодичное «Эдвард». Оглянулся, но вокруг не было ни души, и продолжил свой путь. Но снова откуда-то снизу бархатный голосок позвал:

− Эдвард.

Я замер с бушующим сердцем и наклонился над водой. Расплывчатой тенью в неясном отсвете факела внизу плавала Изабелла. Одним прыжком спустился я в одну из старых лодок, качающуюся на мягких волнах.

− Эдвард, - она облокотилась о бортик лодки и протянула свою хрупкую молочно-белую ладошку ко мне.

Холодные влажные пальцы запорхали по моему лицу, обжигая прикосновениями. Я не смел вдохнуть, шевельнуться, чтобы не прервать губительную и блаженную ласку.

− Эдвард, не ходи к скалам больше, да и весь проклятый берег обходи стороной следующую седмицу. Искупила я перед тобой долг жизни, не смогу больше спасти тебя от сестер своих, - прошептала русалка и, потянувшись, подарила мне еще один дурманящий соленый поцелуй.

Но не был он жгучим и настойчивым, был он легким, осторожным, с нотками отчаяния и горечи, словно прощальный. Потом, слегка царапнув ногтями мою щеку, прелестница звонко засмеялась и нырнула в воду, а когда появилась снова на поверхности, заговорила уже с бесовской улыбкой на губах:

− Забудь, Эдвард, меня, не ходи на берег. Загублю я тебя, одиноко мне на дне морском, а ты по сердцу мне пришелся.

Восхищенный, я вглядывался в притягательную тьму ее глаз, а она, не отрывая от меня своего взора, непривычно бесшумно скрылась за кромкой воды.

Всю следующую неделю я работал не покладая рук, не гнушаясь даже работами на палубе и в трюме. Делал все, чтобы изгнать из мыслей образ красавицы-русалки. Даже сходил к отцу Джону, чтобы исповедаться и причаститься. Но ничего не помогало. Стоило мне закончить трудовой день и лечь в постель, как перед глазами возникали красочные образы Изабеллы: яркие губы, сияющие как звезды глаза, бледная кожа, точеные изгибы фигуры.

Не смотря на все запреты губернатора, коренные жители острова, оставшиеся там, где располагались поселения колонистов, широко праздновали день летнего солнцестояния. После вознесения даров и жертв местным богам настал черед театрализованных представлений и веселых игрищ. Местное вино лилось рекой, и мои матросы не смогли остаться в стороне от веселого праздника, танцуя и резвясь вместе с поселенцами и туземцами.