Любовь, сексуальность и матриархат: о гендере

Да, мы вечно пытаемся экономить время, вот только потом не знаем, что с ним делать, и потому его убиваем. Но наш первый позыв – это куда-то двигаться. Мы очень слабо ощущаем сам процесс жизни без какого-либо направления, не умеем просто жить, просто есть, пить, спать, думать, чувствовать или видеть. Если жизнь не имеет цели, говорим мы, то какой в ней прок? У нежности тоже нет цели. Нежность не имеет физиологической цели облегчения или резкого удовлетворения, доставляемого сексом. У нее нет никакой цели, кроме радости от ощущения тепла, удовольствия и заботы о другом человеке.

Поэтому мы подавляем нежность. Люди, особенно мужчины, проявляя нежность, чувствуют себя некомфортно. Более того, сама попытка отрицать различия между полами, сделать мужчин и женщин похожими настолько, насколько это возможно, мешает женщинам проявлять нежность, на которую они способны и которая исконно присуща женскому началу.

Здесь я возвращаюсь к тому, с чего начал – к утверждению, что борьба между полами еще не окончена. Женщины в Америке добились значительной степени равенства. Это равенство не полное, но оно продвинулось намного дальше, чем в предыдущие эпохи. Однако женщинам по-прежнему приходится защищать свое достижение. Поэтому они вынуждены быть очень активными, чтобы доказывать, что имеют право на равенство, будучи настолько отличными от мужчин, насколько это возможно. Потому они подавляют порывы к нежности. В результате мужчинам не хватает нежности и они пытаются заменить ее, ища чужого восхищения ради утверждения своей самооценки. Поэтому они пребывают в состоянии постоянной зависимости и страха; а женщины – в состоянии фрустрации, ведь им не позволено с полной свободой играть «заповеданную» роль своего пола.

Картина, конечно, преувеличенная, и, если вы скажете, что дело не всегда обстоит так, что несправедливо настаивать на этом, я вполне с вами соглашусь; но, в конце концов, всякое обобщение требует мимолетного преувеличения.

Заключая свои заметки об отношениях между мужчинами и женщинами, я хотел бы еще раз подчеркнуть, что для того, чтобы узнать разницу между ними, нужно о ней забыть. Нужно позволить себе жить полной и спонтанной жизнью человеческого существа и не изводить себя вопросами: я типичный мужчина или типичная женщина? Гожусь ли я для роли, предписанной культурой? Успешно ли играю роль своего пола? Только если забыть о таких вопросах, фундаментальная полярность, которая существует между полами и внутри каждого человека, превратится в производительную силу.

Гендер и сексуальность

8. Сексуальность и характер

Фрейдовская теория сексуальности, впервые опубликованная в начале нынешнего века, бросила вызов поколению, по-прежнему непоколебимо верившему в сексуальные табу Викторианской эпохи. Фрейд показал, что стигматизация секса, результатом которой становится развитие чувства вины, способствует возникновению неврозов. Кроме того, он продемонстрировал, что отклонения от так называемого нормального сексуального поведения суть не случайные колебания, а элемент нормального полового развития от младенчества к юности и что сексуальные аберрации у взрослых представляют собой следы более ранних сексуальных девиаций, что их следует рассматривать как невротические симптомы, а не осуждать как моральные недостатки.

Ввиду того, что Фрейд и его школа сделали сексуальность фокальной точкой своей психологической теории, тем более удивительно, что вплоть до самого отчета Кинси, опубликованного в 1948 году, никаких масштабных исследований сексуального поведения психоаналитиками не предпринималось. Можно было бы представить, что все специалисты встретят эту публикацию с большим энтузиазмом как отчет о фактах, подтверждающих общее направление движения психоаналитической точки зрения, пусть даже в нем говорится лишь о манифестном поведении и не обсуждается проблема бессознательных мотиваций и характера. Однако, вопреки такому ожиданию, отчет Кинси вызвал недружелюбную критику некоторого числа психоаналитиков (надеюсь, что только меньшинства). Одно из замечаний, например, даже подразумевает, что Кинси никак не мог раздобыть столь обильные данные за такое короткое время, ведь другим психоаналитикам приходится, напротив, прилагать огромные усилия, чтобы собрать сравнительные данные об одном человеке даже после многочисленных бесед. Такой аргумент, конечно, всегда можно использовать в ситуации, когда одному исследователю что-то удалось лучше, чем предшественникам, но очевидно, что его нельзя считать серьезной критикой.