Любовь, сексуальность и матриархат: о гендере

Однако раз предметом этики являются именно наше поведение и чувства по отношению к собратьям, то как может сексуальное поведение – одно из наиболее важных выражений связи человека с окружающими – быть исключено из сферы этического суждения? Если мы полагаем, что любовь, уважение и ответственность за других являются фундаментальными этическими ценностями, сексуальное поведение следует воспринимать с точки зрения этих ценностей. В той степени, в которой та или иная форма сексуального удовлетворения коренится в характере человека, о ней можно судить как о любом другом характерологически значимом факторе поведения.

Примером связи между сексуальным поведением и подлинными этическими проблемами является наиболее древнее и повсеместное сексуальное табу – табу на инцест, обнаруживаемое в различных формах во всех первобытных культурах, а также в нашей собственной. Но даже сегодня запрет инцеста сохранил свою табуированную окраску и по-прежнему не связывается с вопросом характера и рациональной этики. Если бы, как полагает большинство людей, инцест действительно был редким извращением, не особенно значимым в нашей собственной культуре, то обсуждать эту проблему не было бы необходимости. Хотя верно, что простая и грубая форма инцеста, а именно возникновение сексуальных желаний между родственниками, сравнительно редка, тем не менее, если мы поймем, как инцестуозные желания коренятся в нашем характере, он и вправду предстанет нам как очень острая проблема.

Инцестуозную любовь можно понимать здесь как символ. Она символизирует неспособность любить «чужого», то есть человека, с которым мы не «знакомы» и не связаны узами крови и ранней близости. Ее дополнением является ксенофобия, ненависть и недоверие к «чужому». Инцест является символом тепла и безопасности материнского чрева и зависимости от пуповины, в противоположность независимой зрелости. Только через способность любить «чужого», распознавать себя в человеческой сущности другого человека и сопереживать ему, можно по-настоящему ощутить себя человеческим существом; только ощущая себя как человеческую индивидуальность, можно полюбить «чужого». Мы побороли инцест в узком смысле слова, как половые отношения между членами одной семьи, но по-прежнему практикуем инцест не в сексуальном, а в характерологическом смысле, поскольку не способны любить «чужого», человека другого социального происхождения. Расовые и националистические предубеждения являются симптомами инцестуальности в нашей современной культуре. С инцестом будет покончено лишь тогда, когда мы – каждый из нас – сможем не просто думать о чужом как о своем собрате, но ощущать и принимать его как такового.

Проблемы инцеста будет, пожалуй, достаточно для иллюстрации того, что я хочу сказать в общем о проблеме отношений между этикой и сексуальными желаниями. Здесь, как и в случае многих других сексуальных проблем, этически значимой является не сексуальность сама по себе, а лежащее в ее основе фундаментальное отношение к другим людям. Мы должны провести переоценку моральной составляющей секса. Моральное осуждение сексуальности и реакция на него – позиция полного этического релятивизма в вопросах секса – в качестве руководящих принципов оказались непригодными. Осознав психологическое значение сексуального поведения для совокупной человеческой личности, мы сможем понять, что оно все же подлежит этическому ценностному суждению.