Любовь со вкусом шоколада

На женщинах были надеты вечерние платья, а на ногах красовались туфли на тонкой шпильке, за исключением Анны Георгиевны, которая из-за немалого веса носила весьма умеренный каблук.

– Ты уже готов? Замечательно, – мать обернулась к нему и с улыбкой оглядела с ног до головы, оставшись явно довольна результатом. – Идёмте.

Вслед за нею Элина и Алла также поставили свои бокалы на стол и двинулись в прихожую. Максим вышел последним, выключил свет и закрыл дверь.

Мама села рядом с ним, а Элина с Аллой – на заднее сиденье.

– Куда ты нас везёшь? – поинтересовалась девушка.

– В лучший ресторан города, «Империя» называется, – улыбнулся Макс, чувствуя себя, по крайней мере, крокодилом, так зубасто у него получилось.

– Звучит очень интригующе, – обрадовалась Алла, – а как там кормят?

– Умопомрачительно, – ни словом не солгал Никитин, вспоминая свой стейк. Впрочем, Викину порцию тоже можно было так назвать, хотя она и не оценила.

– Узнаю моего сына, своим женщинам – только самое лучшее, – мама ласково потрепала его по предплечью, и Максим на миг устыдился своих намерений и решил, сначала подумать и всё хорошенько взвесить.

Но, когда он остановился на парковке перед рестораном, у его гостий разочарованно вытянулись лица.

– И это «лучший ресторан города»? – громко возмутилась Элина, рассматривая давно не ремонтированный фасад и весьма скромное наружное освещение.

– Да уж, выглядит довольно жалко, прям старьё какое-то, – пробормотала её мать с заднего сиденья, но Макс расслышал и почему-то оскорбился за детище Григория Фёдоровича, который был дорог его Вике.

– Сынок, а здесь поприличнее нет ресторана? – мать тоже не желала мириться с необходимостью посетить этот шедевр сталинской монументальной архитектуры.

– Этот самый лучший, – твёрдо заявил Максим, выходя из машины.

Женщины со вздохами разной степени тяжести последовали за ним. Ну и, разумеется, на ходу разочаровывались во всём и сразу, причём, не стесняясь, высказывали своё мнение громко и чётко, чтобы сотрудники и немногочисленные в этот час посетители наверняка расслышали.

– Ты только посмотри, какая грязища тут, – возмущалась Алла Вадимовна, указывая Анне Георгиевне на столик, с которого официантка как раз убирала посуду, а на белой скатерти алело пятно от пролитого вина.

– А какая обслуга, – вторила ей Элина. – В каком колхозе их понабирали…

Мать согласно кивала, хмуро посматривая по сторонам. Ни одной из женщин здесь не нравилось уже только потому, что ресторан с самого первого взгляда не соответствовал их тонкому эстетическому вкусу. И это решило дилемму – тем быстрее они все уедут обратно в Москву и оставят его в покое.

Столик тоже выбирали долго и придирчиво: за одним скатерть была недостаточно чистой, за другим чувствовался запах кухни, третий стоял близко к входу, четвёртый – далеко от окна.

Максим ни во что не вмешивался, лишь отрешённо наблюдал, как дамы втроём наседали на худенькую девушку. «Мария», прочитал он на её бейдже. Несчастное лицо и стоическое терпение девчушки лишило Никитина последних отголосков совести. Им определённо пойдёт на пользу небольшой урок.

Наконец столик был выбран. Женщины с осторожностью разместились за ним, как будто опасались, что вот сейчас из-под скатерти начнут выскакивать тараканы.

Заказали самое дорогое  вино и, прежде чем позволить разлить его по чистейшим прозрачным бокалам, тщательно протёрли их салфетками.

– Может быть, не стоит так мучить себя? Давайте вернёмся домой и сами приготовим ужин? – предоставил им последний шанс Максим.

– Ну уж нет, – заявила Элина, – мы решили праздновать, значит, будем праздновать. А ради возможности побыть с тобой мы готовы даже терпеть эту дешёвую забегаловку.

Это было последней каплей.

– Вы пока заказывайте, а я отойду на минутку, – Макс отложил меню на край стола и направился в сторону туалетных комнат.

На полдороге он свернул к кухне. Ещё решал, как и что будет говорить, когда дверь открылась, и из неё выскользнул нагруженный тарелками официант.

– Посторонним тут нельзя, – буркнул, почти не глядя на Никитина, и продолжил свой путь.

А Макс приоткрыл дверь и нашёл взглядом Григория Фёдоровича. Шеф что-то пробовал с кончика длинной ложки, на мгновение задумался, анализируя вкус блюда, наконец удовлетворённо кивнул, и тут же вокруг плиты завозился другой повар, сменяя босса.

А сам генерал кастрюль и сковородок в этот момент поднял глаза и столкнулся с пристальным, немигающим взглядом Макса. Лицо Григория Фёдоровича вытянулось, потом нахмурилось, на глаза театральным занавесом спустилось нечитаемое выражение. Но точным было одно – узнал.

Быстрым шагом он поспешил к двери. Сам, отметил Макс, помощников звать не стал.

– Посторонним здесь нельзя находиться, – попытался было сделать вид, что не узнаёт, но у Никитина было слишком мало времени, пока его хватятся, поэтому играть по правилам он не стал.

– В прошлый раз я восхитился вашей кухней, особенно той изюминкой, или правильнее будет сказать… перчинкой? – поединок взглядов, острых как только что заточенные клинки, выиграл Макс.

– Что вы хотите? – сдался шеф.