Любовный напиток в граненом стакане

– Ну, не все, – неуклюже успокоил он, – только нос. Врач оказал вам помощь своевременно, но синяки под глазами, конечно, продержатся не меньше недели… Минут через пятнадцать мы будем ужинать. Вы едите пельмени?

– Покупные? – поинтересовалась она.

– Зачем же покупные? – немного обиделся Андрей. – Я, конечно, человек ленивый, но не настолько. Иной раз нарочно выделяю для этого вечер и сижу себе леплю.

– У вас нет телевизора? – Она обвела взглядом комнату.

– Есть, в моей спальне и на кухне. Вы хотите посмотреть?

– Нет, что вы, это я так. Представила себе, как вы лепите пельмени и смотрите телевизор… Вы живете один?

– Сейчас – один.

Наверное, ей показалось, что он неохотно отвечает на её вопросы, и она замолчала.

– Кстати, – он заговорил первый, – я даже не знаю, как вас зовут.

– Дарья. Дарья Уварова.

– А меня – Андрей Крамаренко.

– Очень приятно.

Он пошел на кухню – вода наверняка закипела. Дарья. Представляется-то как! Другая бы сказала: Даша. С долей кокетства. А она: Дарья!

Главное, Андрей не спросил у брата, можно ли ей есть. Не сдвинет ли она что-нибудь там, внутри.

Он на минутку вернулся и забрал лежащий возле нее мобильник. Позвонить брату. Надо же, она упала прямо к нему во двор! Наверное, летела и вывихнула крылышко. Такая вот райская птичка.

Глава шестнадцатая

Егор сидел на диване, Игорь – брат Аллы – в кресле, напротив. Оба пришли на встречу вовремя, но Егор на полминуты раньше, что дало ему возможность пробежаться по квартире своей возлюбленной, заглянуть во все углы.

Алла нешуточно обиделась.

– Как ты мог подумать, будто я стану играть не на твоей стороне! Вот скажи, чего ты искал? Или кого? Решил, что у меня в шкафу сидит киллер?

Он потрепал её по щеке, как неразумного ребенка:

– Детка, я проверяю даже себя. Мы – люди, а значит, продукт несовершенный. Я даже одну поговорку для такого случая переиначил: не ошибается тот, кто не живёт. Поняла?

Впрочем, он всегда изъяснялся витиевато. На взгляд Аллы. Почему, непонятно. Неужели такая манера не раздражает его… она не могла подобрать слова помягче, чтобы назвать тех, кто… состоит при нём, что ли. Подельники? Товарищи? Кореша? Или они все теперь называются одним словом – пацаны? Так вот, когда тобой командует человек, у которого, на твой взгляд, тараканы в голове, то разве не захочется как-нибудь от его командования избавиться? Или он их берёт ещё чем-то, пока Алле неизвестным?

Раньше Алла, поступая в колледж или принимая от Гармашихи её хозяйство, думала только об одном: уйти от криминала, от таких людей, как её братья и Егор, уйти вообще в другой мир, где есть театры и симфоническая музыка, а мужчины не употребляют при женщинах матерных слов.

Но оказалось, сделать это гораздо труднее, чем думалось. Мир Аллы, в котором она выросла и который тихо ненавидела, не хотел её отпускать. Даже новое чувство, так внезапно ворвавшееся в её жизнь, отдавало тем же самым душком Свинячьего хутора. Пусть и пришло совсем из другого района города.

Но там, в тех местах, где жили сливки местного общества, люди известные и богатые, Алла это знала наверняка, имелось всё то же самое дерьмо, только качеством повыше. Наркотики – подороже, водка – не палёная, из фирменного магазина, а девочки с панели получали за свои услуги доллары, а не рубли…

И те, что приходили в уголовный мир из любого района, делали одно и то же: конфликтовали с законом.

Егор наверняка родился и жил в центре города. И семья у него была полная, с отцом и с матерью. Зря психологи утверждают, будто преступность непременно идет из рабочих кварталов и неполных семей.

Сынки богатых родителей в криминале ищут острых ощущений. Спортом им заниматься лень, потому что чаще всего приходится делать это из-под палки, а как ещё вспрыскивать адреналин, кроме как встревая в разборки или лишая жизни человека?

И ей непонятна была брезгливость Егора к девочкам из низов. Они что, иначе устроены, редко моются или по-другому пахнут? Алла с полной ответственностью могла бы сказать, что и в низах, и в верхах имеются как чистюли, так и грязнули. А мужчины тоже, кроме всего прочего, делятся на трусов и храбрецов, на умных и дураков, да мало ли какие градации имеются на разных ступенях общественной лестницы!

Чего вдруг это стало лезть в голову Алле именно сегодня, когда её брат и… хахаль сидели друг против друга и ненавидяще смотрели друг другу в глаза?

На мгновение у неё мелькнула мысль: а не бросить ли всё это и не уехать куда-нибудь подальше? Туда, где никто из этих уродов её не найдёт и где наконец Алла Шахворостова будет свободна… Свободна не только от своих родственников, но и Егора. Она мысленно представила себя, привязанную за шею к руке Егора. Вот она пытается освободиться, веревка натягивается, всё туже стягивая шею…

Не удастся ей освободиться! По крайней мере сейчас, когда её так сильно к нему тянет. Когда она ни за что не согласится вот так в одночасье лишиться его общества.

Алла ещё некоторое время стояла, облокотившись о дверной косяк, пока Егор не сказал ей:

– Солнышко, выйди ненадолго, мне с твоим братом надо кое о чём поговорить.