Любвеобильные Бонапарты

В конце апреля Наполеон перенес свою штаб-квартиру в Финкенштайн, в замок прусских графов Дона (ныне польский городок Каменец-Сусский). Валевскую отвез туда в карете с задернутыми занавесками старший брат, тот самый, что настоял на свадьбе с Валевским. Она прожила там три недели, не покидая замок, в помещении рядом с покоями императора. Мария либо читала, либо наблюдала из окна за парадами и учениями, проводимыми Наполеоном. Теперь она постоянно находилась в общении с этим гениальным человеком, к тому же полностью увлеченным ею. В письме к брату Жерому он сообщал:

«Здоровье мое еще никогда не было столь хорошим… Я стал лучшим любовником, чем раньше».

Мария, собственно никогда не ведавшая страстного увлечения, в конце концов влюбилась в человека, с которым была вынуждена вести это подобие супружеской жизни. Он же, по-видимому, еще раз убедился в ее полном бескорыстии, оценил мягкость ее характера и нежность чувств – это была настоящая подруга воина на отдыхе. Касательно бескорыстия приводят обычно эпизод с 30 шалями, подаренными Наполеону персидским шахом для Жозефины. Шали, в ту пору сами по себе чрезвычайно дорогие, еще больше вздорожали по причине континентальной блокады, грубо говоря, обладание таким предметом туалета можно приравнять по нынешним дням к наличию в гардеробе ценной меховой шубы. Когда Наполеон предложил Марии выбрать себе любую, она будто бы не проявила никакой заинтересованности, а потом взяла самую маленькую синего цвета, да и то для того, чтобы подарить ее подруге. Мария покидала Финкенштейн в полном разочаровании, поскольку Польша все еще не получила независимости. К тому же она, теперь влюбленная в этого великого человека, понимала, что почти ничего не значит для него. Якобы на прощание она подарила Наполеону кольцо с надписью: «Если перестанешь меня любить, не забудь, что я тебя люблю».

9 июля 1807 года в Тильзите был подписан мирный договор между Францией и Россией. На землях, отторгнутых у прусского короля, было образовано марионеточное Великое герцогство Варшавское, причем под властью саксонского короля. Жертва, принесенная Марией Валевской, оказалась тщетной. Но теперь она уже сама не могла отказаться от своей любви, и в конце января 1808 года прибыла в Париж. Якобы приезжая жила там уединенно, но Наполеон «в простонародной шляпе и огромном шарфе» встречался с ней в городе, ночевал в гостиницах в предместье и даже гулял в парках. Польские биографы Валевской ставят эпизод этой поездки под сомнение, ибо по мемуарным источникам она до конца марта пребывала в Варшаве.

По источникам, именно весной 1808 года у Наполеона окончательно созрело решение о разводе с Жозефиной. Претворению его в жизнь сильно помешали события в Испании. Наполеон полагал, что там его примут, как в Италии, в ореоле освободителя, но вместо этого получил народное восстание и партизанскую войну. Уже 14 апреля он прибыл в Байонну на границе с Францией, и с тех пор вряд ли Мария Валевская занимала какое-то значительное место в его помыслах. В мае 1807 года скончался от дифтерии сын Гортензии и Луи Бонапарта, четырехлетний Наполеон-Шарль, которого Наполеон намеревался сделать своим наследником (что еще более утверждало досужее общество во мнении, что ребенок был его биологическим сыном). Это событие подтолкнуло его к решению жениться на принцессе из правящей семьи и основать наследственную династию. В окружении императора немедленно образовалось две партии, одна выступала за австрийский брачный альянс, другая – за союз с Россией.

Во время Эрфуртской конференции в сентябре-октябре 1808 года Наполеон тщетно пытался вытянуть из Александра I согласие на брак с великой княжной Анной Павловной, но тот проявлял большую уклончивость. В Петербурге же знали, что его мать Мария Федоровна, урожденная принцесса Вюртембергская, родственники которой натерпелись бедствий и унижений от воинства и бесцеремонного обхождения Наполеона, ни за что не отдаст свою дщерь «корсиканскому чудовищу». Пока Александр тянул, отговариваясь молодостью сестры. Наполеон же, зная чувствительность русского царя к польскому вопросу, всячески убеждал его, что ни за что не предоставит Польше независимость. Как писал в своих записках Коленкур, «император все время говорил мне, что не хочет войны, что в глубине души ему нет дела до поляков, которые, как он говорил, представляют собой «легкомысленную нацию и государство, которое трудно перестроить так, чтобы оно выполняло какую-нибудь полезную роль». Трудно сказать, каковы действительно были его разговоры с Валевской, но тут следует вспомнить его часто цитируемое высказывание:

– Никогда не должно выходить из себя с женщинами, надобно в молчании слушать, как они несут свой вздор.