Люди и чудовища

Арон ударил сырой Силой по скорпиону – достаточно, чтобы на пару мгновений вернуть его в форму песка. Одновременно призвал стихию Земли, чтобы открыть широкую щель в полу здесь, в гроте и в пещере ниже. Потом вызвал Воздух, создав ветер, дующий со всех четырех сторон одновременно, чтобы столкнуть песок в щель. Два томительных мгновения и наконец долгожданный звук – тяжелый плюх песка в воду.

Облегченно вздохнув, Арон закрыл щель в полу и позволил себе осесть на пол и на несколько мгновений расслабиться. Дар продолжал лечить его тело, выжигая яд. Так долго… Арона несколько раз кусали ядовитые змеи, но прежде избавиться от яда ему удавалось намного быстрее и проще.

Заемная Сила наполнила резерв где-то наполовину. Неидеально, конечно, но для экзамена должно хватить. Могло быть хуже. Могло быть намного хуже…

Боль пронзила его позвоночник, растеклась по костям рук и ног, разломила ребра. В солнечном сплетении будто разгорался огонь. Потом к горлу подкатил ком, и Арона вырвало кровью. И среди липкой красной жидкости он отчетливо увидел несколько белых песчинок.

Песок.

Маги, взрослые мертвые маги, с внутренностями, заполненными песком. Убитые ради своей Силы.

И моментальной вспышкой пришла догадка: Дар Арона не справился с ядом песчаного скорпиона, потому что это был не яд. Скорпион впрыснул в него сущность Пустыни, вызывающую в людях и в магах перерождение, превращая их в инкубаторы Силы.

Теперь Арону казалось, что у него горят уже все внутренности. Словно там внутри кто-то невидимый развел костер и все подкидывал и подкидывал дрова.

Его вырвало снова – и на этот раз песка оказалось с кровью уже напополам.

Боль растеклась по всему телу. Боль и жар.

Боль стала невыносимой, и Арон понял, что сейчас, впервые в жизни, потеряет сознание. А значит, не сможет сопротивляться перерождению и смерти.

Нет!

Поле зрения сузилось, словно он смотрел в туннель, а по краям было темно.

Нет!

Хоть что-то. Должно было быть хоть что-то.

Магия?

Маги из крепости были сильнее его, но все равно погибли. Он отличался от них только одним – своей ледяной кровью. Но как она могла помочь сейчас?

Перед глазами почти полностью потемнело, туннель сузился до точки, белой, яркой, отчего-то напомнившей ему блик солнца на вершине айсберга. Напомнившей дом.

Лед-прародитель.

Нет, конечно, нет. Слишком далеко от Островов…

Но Арон все равно потянулся к этой точке. Не магией, а самой своей сутью. И белая точка вдруг действительно показалась не остатком дневного света, а осколком льда.

Жар в теле почти утих. И боль стала глуше, отдалилась. Наверное, он умирал. Говорят, там, в Серых Землях, нет боли. Что ж, самое большее, что Лед-прародитель мог сделать для него здесь, это устроить ему достойное погребение, подобное тому, которое Арон устроил Мине.

Нет!

Арон не мог умереть. Он обещал. У него не было права умереть, когда враги продолжали жить.

Что угодно.

Кто угодно.

Он был готов принять любую помощь.

Белая точка изменилась. Увеличилась. Приобрела очертания человеческой фигуры. Сияющей женской фигуры. Потом Арон разглядел ее лицо.

Она была юна и прекрасна.

Она всегда была юна и прекрасна.

Праматерь.

Быть может, Арон сказал это вслух. Быть может, лишь подумал.

Боль и жар больше не ощущались. Вокруг осталась лишь темнота. И в этой темноте Арон не лежал, опираясь дрожащими руками на каменный пол, и не выплевывал свои внутренности, перемешанные с песком. В этой темноте он мог твердо стоять на ногах.

Праматерь остановилась и протянула ему раскрытую ладонь. Ее полупрозрачные длинные пальцы сияли, словно кожа богини была покрыта бриллиантовой крошкой.

Помощь.

То, о чем он только что просил.

Нужно было протянуть руку в ответ, но Арон не мог заставить себя это сделать. Да, если он умрет здесь и сейчас, то не выполнит обещание, данное Мине. Но если примет помощь богини Льда, не предаст ли этим память родителей, от которых она отвернулась?

– Ты позволила им изгнать нас! – вырвалось против воли. Его застарелая обида. – Ты позволила проклятой Гите убить моего отца, позволила Синей чуме забрать мать. Я молился тебе, умолял помочь, но ты не отвечала!

– Так было нужно. – Ее глаза были холоднее векового льда.

– Почему ты пришла сейчас?

– Так нужно.

Поза богини не изменилась. Она стояла, по-прежнему протягивая ему руку, и ждала.

– И что взамен? Ты ведь хочешь что-то взамен?

– Когда тебе исполнится двадцать четыре года, ты должен вернуться на Острова и поклониться мне в моем главном храме.

Такая малость в обмен на спасение его жизни. Такая мелочь. Но боги не обменивают свои милости на мелочи. Что на самом деле стояло за ее условием?

Еще один долг к его растущему списку долгов.

В этой темноте, где не было никого, кроме него и богини Льда, Арон протянул руку и сжал ее тонкие пальцы.

Тьма раскололась, возвращая его в реальность, к жару и боли…

Холодно.

Холодно.

Холодно…

Как же хорошо, когда холодно. Когда холод проникает в тело, убивая жар, изгоняя Пустыню. Когда тело покрывается слоем льда, когда тело становится льдом. Как в далеком детстве, при посвящении…