Люди и чудовища

Несколько рун на обелиске горело. Не ярко – огню, даже магическому, сложно спорить с солнечным светом, – но горело. Руны, которыми Народ Песков обозначал убитого бога, Тха-Оро, Змея Разрушителя.

«И что это значит?»

Огонь на рунах начал медленно гаснуть.

«Точно не знаю, но вряд ли что-то хорошее», – задумчиво сказал Прежний.

«Не знаешь? Ты приказал Вольным следить за обелиском и докладывать тебе обо всех изменениях. Неужели просто так?»

«Маги, построившие обелиск, не оставили мне инструкций. – В голосе Прежнего прозвучало легкое раздражение. – Я не знаю, что означает это сияние и огни. У меня есть предположения, но не более».

«Какие предположения?»

«Тха-Оро воскрес – либо воскреснет очень скоро».

«Воскрес? Через тринадцать веков после смерти? Не слишком ли долго он ждал?»

«Тебе, братец, потребовался месяц, чтобы вернуться из Серого Мира. Но ты простой смертный. А Тха-Оро был богом. Да и что такое тринадцать веков для бога?»

Логика Прежнего показалась Арону странной. Если убитый бог действительно, будто обычный человек, попал после смерти в Серый Мир, то следовало ожидать, что он вернется быстрее, чем смог это сделать Арон. Или же Серая Госпожа оказалась настолько гостеприимной хозяйкой, что Тха-Оро сам не хотел уходить? В последнее верилось с трудом.

Тем временем огонь на рунах, обозначающих Змея Разрушителя, погас полностью – и вспыхнул на именах Каира Солнечного, Атеро Яштассе, Ройда Коггира, Исаро Лигара, Кворна Тонге и Сайяны Лаоке – тех, кто победил Змея и выжил.

«И что же, теперь обелиск призывает найти этих магов? Вернуть их из Серого Мира или из владений Солнечного бога – уж не знаю, кто из богов забрал их души. Или вовсе разыскать в новых воплощениях?»

Прежний хмыкнул.

«Братец, ну откуда мне знать, чего хочет этот старый булыжник?»

Руны имен победителей гасли. И когда погасли совсем, вспыхнула еще одна связка рун: Черный источник – место финальной битвы, где Змей Разрушитель был убит.

Истен не сразу решился следовать за Тонгилом, когда тот пошел к обелиску. Но это могло быть важно. Это могло помочь в будущем. И вот, чувствуя внезапный озноб, он ошеломленно смотрел на сияющие огнем руны.

Когда отец был жив, он настаивал на том, что Истен должен видеть мир не только глазами служителей благих богов. Поэтому о древнем обелиске, воздвигнутом в честь победы над Змеем Разрушителем, Истен узнал отнюдь не из тех хроник, что были одобрены жрецами Солнечного.

Отец объяснил ему, почему понадобилось скрывать правду об истинном убийце Тха-Оро. В те годы вера в Солнечного бога только начинала зарождаться в Терруне – тогда еще не империи Террун, а княжестве. Вере нужен был символ торжества Света над Тьмой. И хотя Каир, аватар Солнца, сумел поднять магов на священную войну, не он нанес решающий удар. А люди должны были верить. Должны были замирать в восхищении перед фресками, изображавшими победу.

Идею лжи во благо Истен понял прекрасно – да и сложно было бы ему, с его наследием, не понять.

Но в тех запретных манускриптах, которые Истену довелось читать, были не только знания о войне и победе. Были там и слова о том, что если однажды Разрушитель вернется, то проснется и древняя магия обелиска – предупреждением человечеству. Пятеро величайших магов той эпохи не были уверены, что убили змеиного бога навсегда.

И сейчас, глядя на гаснущие руны, не был в этом уверен и Истен. И перед перспективой возвращения Разрушителя меркли все – и прошлые, и будущие – злодеяния Тонгила.

«Мне кажется, ты слишком легкомысленно отнесся к происходящему, братец, – укорил Арона Прежний, когда тот направлялся к отряду. – В прошлый раз Разрушитель опустошил половину нашего континента. И это во времена, когда Светлые и Темные маги не враждовали, когда, объединив силы, они создавали величайшие артефакты, которые мы сейчас не только не способны повторить, но даже не всегда знаем, как использовать».

«Почему ты постоянно зовешь меня «братец»?»

«Что? – Прежний недоуменно замолчал. Потом хмыкнул: – Тебя это злит?»

«Удивляет. Учитывая нашу историю, ты последний, кого я хотел бы видеть в роли брата. Уверен, что это взаимно».

Прежний невесело хохотнул.

«Видишь ли, ты – сбывшаяся мечта моего раннего детства. У кузена моего отца были сыновья-близнецы. Мне было четыре года, когда я увидел их – всегда держащихся вдвоем, понимающих друг друга с полуслова, не только братьев, но и лучших друзей. И тогда, в канун Длинной ночи, не сознавая, что это невозможно, я пожелал себе брата-близнеца. От всей души пожелал… Глупый мальчишка с глупыми мыслями. Тридцать лет спустя это желание исполнилось. Так что прости, но я буду звать тебя именно так, братец. Как напоминание мне о моей же глупости».

«Глупости? Ты всерьез думаешь, будто это старое детское желание помогло демону пройти сквозь все твои щиты и вселить меня в твое тело?»

«Может, нет, а может, и да. Сам знаешь, канун Длинной ночи имеет особую силу».

Братец. Значит, в этом слове таилась не только насмешка, как Арон сперва решил.