Люди на войне

Ранней весной 1942 года в репрессивной политике наметился медленный разворот. Первые признаки смягчения репрессий появились в начале 1942 года, а с марта того же года ВС СССР в большинстве случаев стал заменять смертные приговоры другими мерами наказания, иногда на удивление мягкими. Это было вызвано прагматическими причинами: людские ресурсы страны оказались конечны. Не хватало людей для формирования запланированного количества воинских частей и соединений, для работы в промышленности. Резервы искали где только можно. Например, в лагерях. В записке на имя Сталина от 13 марта 1942 года главный кадровик Красной армии Е. А. Щаденко предлагал пересмотреть дела заключенных в возрасте до 45 лет «с целью высвобождения годных для службы в Армии не менее 250 000 человек». В марте 1942‐го было принято решение о «добровольной мобилизации» в армию женщин. Курс Верховного суда на «либерализацию» объясним: рациональнее было отправить осужденных в армию или на производство, нежели расстрелять.

Динамика снижения числа смертных приговоров за государственные преступления, вынесенных судами РСФСР, выглядела следующим образом: после пиковых 41,5 % в IV квартале 1941 года во II квартале 1942‐го их доля снизилась до 21,6 %, в III — до 13,8 %.

В отношении верующих действовали дополнительные факторы — давление союзников и необходимость противостоять немецкой пропаганде, эксплуатировавшей тему преследования верующих в СССР. По инициативе Берии Политбюро ЦК ВКП(б) 10 марта 1942 года постановило издать книгу-альбом «Правда о религии в СССР» с материалами, изобличавшими варварское отношение немцев к Православной церкви и духовенству и, напротив, показывавшими лояльное отношение к Церкви советского государства. План книги был составлен начальником 3‐го Управления НКВД СССР Н. Д. Горлинским. Книга под названием «Правда о религии в России» была издана Московской патриархией (часть тиража была отпечатана в типографии «Союза воинствующих безбожников») в конце июня 1942 года. Она была предназначена в основном для распространения за границей. Шестнадцатого сентября 1942‐го митрополит Киевский Николай (Ярушевич) и епископ Калужский Питирим (Свиридов) занесли экземпляры книги в американское, британское и китайское посольства в Куйбышеве. Разумеется, это было сделано по поручению и под контролем НКВД.

Распоряжением коменданта Москвы неожиданно (об этом было объявлено по радио в 6 часов утра в субботу) было разрешено беспрепятственное движение по городу на Пасху в ночь с 4 на 5 апреля 1942 года. По данным НКВД, в Москве и Московской области в православных храмах на пасхальные богослужения собрались более 160 тыс. человек. Это был скорее очередной жест в отношении союзников, нежели уступка значительной части населения. Британский посол в Москве Арчибальд Кларк Керр сообщал, что Кремль «показал свое истинное отношение к религиозным празднованиям на Пасху, включив фотографии пасхальной службы в московских церквях в рассылку для публикации за границей, а не

в СССР». Не сомневались в истинных целях властей и некоторые прихожане. Все «отрицательные» и «антисоветские» высказывания, зафиксированные агентами НКВД, сводились преимущественно к тому, что неожиданная уступка верующим была сделана в угоду союзникам. Профессор-хирург Розен возмущался появлением «в святом алтаре наших храмов каких-то фотографов… заведомые безбожники стоят у престола Божия со своими лейками… все это, конечно, делается для наших союзников, чтобы показать им полное благополучие нашей церкви». Впрочем, чтобы прийти к таким выводам, не обязательно было быть профессором. Рабочий Лихов из Перова так оценивал намерения властей: «Это все сделано для того, чтобы показать зарубежным странам, что советская власть верующих не притесняет, теперь службы в оставшихся церквах проходят с большим успехом и даже с архиереем, причем их фотографируют и посылают в разные концы света фото». К аналогичным выводам пришли колхозник Е. Е. Беликов из Мытищинского района и домохозяйка А. М. Сурская из Перова.

Отмена комендантского часа на Пасху и подобные жесты властей не означали радикального изменения их отношения к верующим, которые по-прежнему находились под подозрением. НКВД отслеживал, к примеру, такие события, как «нелегальные моления» на Пасху на дому у пенсионера Белова в селе Мягково Коломенского района, в котором участвовали семь человек, и в доме церковницы Ксении Егоровны Хохловой в деревне Козлове Малоярославецкого района. На собрании в доме Хохловой к тому же проводилось освящение куличей. Член «группы по спецработе в Москве „Серафим“», видимо, «освещавший» верующих, доносил, что ночной сторож цеха шапок меховой фабрики райпромтреста Филина, беспартийная, «открыто высказывает свои религиозные антисоветские убеждения».