Люди ночи

По правде говоря, я не знаю, что делают научные руководители в колледже. Мой руководитель в старших классах по большей части внушал мне, что я должен баллотироваться в ученический совет школы и прочую муть про верность традициям школы. Я ответил, что верность традициям школы привела нас к войне с Россией в 1918-м. Он не знал, что мы воевали с Россией в 1918-м. Думаю, картина Вам понятна.

Я знаю, что Вы занимаетесь научной работой и часто уезжаете, и, разумеется, я пойму, если Вы мне откажете. В любом случае, надеюсь увидеть Вас, когда Вы вернетесь из Англии, и надеюсь еще сыграть в «Делателя королей». Я уже завербовал Рича и двоих соседей по общежитию в мою команду и буду счастлив, если Вы присоединитесь.

Пол Огден,

с надеждой стать

Вашим протеже

Хансард покачал головой. Он знал Пола Огдена. Черт, восемнадцать лет назад он сам был Полом Огденом. Поступить из школы в колледж было все равно что выбраться из озера расплавленной серы на свежий и чистый воздух. Со временем понимаешь, что воздух вовсе не свежий и не чистый, но ощущение, пока оно не прошло, упоительное.

А раз он больше не будет ездить в командировки для Рафаэля, возможно, у него найдется время руководить студентом. Пожить чуть более спокойной жизнью.

Хансард, Анна и Пол. Мгновенная нуклеарная семья. Или добавить Рича, Шена, Боба и еще несколько студентов, регулярно бывающих у него. Может, они тоже – Школяры ночи?

Последняя мысль все испортила. Хансард убрал письмо Пола вместе с Анниным и заснул не то чтобы сладким, но и не беспокойным сном.

Слейден поднялся в отдельный кабинет захудалого хэмстедского паба. Бар был закрыт, помещение освещала одна настольная лампа. За лампой сидел нечесаный щуплый человечек и криво улыбался, щелкая костяшками пальцев. Руки у него были непропорционально большие.

– Вы хотели со мной поговорить? – спросил Слейден.

– Спасибо, что пришли, – ответил Гарет Риз-Гордон. – Садитесь, пожалуйста.

Слейден сел.

– Это ваш обычный канал для официальных заявлений?

– Я не собираюсь делать официальных заявлений, мистер Слейден. Я говорю просто как британский гражданин. Двух моих знакомых недавно убили, и я очень из-за этого зол, одного из ваших тоже недавно убили, и меня это тоже бесит. Я не могу даже выразить, как меня бесит, что кто-то считает себя вправе убирать… заинтересованных лиц, на которых я с большим трудом вышел.

– Вас, похоже, многое бесит, – заметил Слейден.

– О да, я видный член британского общества обидчивых.

– Очень плохо, мистер Гордон.

– Риз-Гордон, мистер Слейден. Когда перевирают мою фамилию, меня это тоже бесит. Давайте поговорим, как два добрых старых воина холодной войны. Вы влипли как муха в варенье, и теперь пытаетесь отмыть лапки. Меня это устраивает. Я предпочитаю, чтобы у вашего брата были чистые руки, это упрощает мне жизнь. Но если вы не можете их отмыть, не угваздав на хер весь сортир, то это, мистер Слейден, надо прекратить, и немедленно.

– Я не совсем понимаю, – сказал Слейден. – В чем именно вы меня обвиняете? Что именно я должен прекратить?

Риз-Гордон улыбнулся, из-за шрамов его лицо скривилось в маску.

– Я готов это от вас выслушать, мистер Слейден. Я даже готов вам помочь, в смысле готов помочь как частный британский гражданин, верящий в добрые дела.

Он встал, снял с вешалки грязный плащ и накинул на плечи.

– Это все, что вы хотели сказать? – спросил Слейден.

– И еще одно. Я знаю про женщину и Палатайна. – С внезапной злостью Риз-Гордон добавил: – Вам повезло, что вы живы. – Он тут же остыл. – Это все. Ваш ход.

С минуту он стоял, глядя на Слейдена. Тот перебарывал желание плюнуть. Затем Риз-Гордон сказал: «До встречи у чана с вареньем» – и вышел.

Слейдену было досадно, что глупый маленький англичанин подозревает, будто ему известно что-то еще, и в десять раз досадней, что на самом деле он такими сведениями не владеет. У него есть лишь несколько кодовых имен да план Глаздунова пустить операцию на самотек.

Если бы Слейден правда знал про женщину, про ВАГНЕР…

Он спустился на улицу, взял такси и поехал в офис.

Сразу после одиннадцати вечера ВАГНЕР позвонила по одному из тех телефонных номеров, которые никогда не записывала.

– Добрый вечер, – произнес скучающий голос.