Люди ночи

– Меня зовут ВАГНЕР, – четко, отрывисто сказала она. – Некоторое время назад мы сделали мистеру Палатайну заказ и после этого с ним не связывались.

– Извините, но мистер Палатайн умер.

– Знаю. Мне надо поговорить с тем, кто занял его место.

Наступило молчание.

– Если вы хотите условиться о встрече…

– Нет, не хочу. Я буду ждать ровно тридцать секунд, не дольше.

Через двадцать секунд низкий мужской голос произнес:

– Да?

– Вы начальник?

– О чем именно разговор?

– О Командной Надежности.

В наступившем молчании послышался какой-то далекий звук.

– Я не имею ни малейшего…

– Моя линия не прослушивается. А ваша?

– Говорите, – сказал мужчина.

– Операция будет завершена, как планировалось. Но мне нужно кое-кого устранить, а сама я этого сделать не могу. Вы тоже не особо хорошо с таким справляетесь, но в телефонной книге ваша контора единственная.

– Боюсь, я вас не понимаю.

– Очень жаль. Я сообщу вам подробности с другого телефона через интервал СОСНОВЫЙ КЛЮЧ. За это время вы должны будете понять. И покуда вы учитесь, усвойте вот что: если вы снова напортачите – если пострадает кто-нибудь помимо объекта, – я устрою вам столько неприятностей, сколько смогу, а это больше, чем вы способны вообразить.

Она повесила трубку. В груди болело от напряжения. Глянула на часы. Интервал СОСНОВЫЙ КЛЮЧ означал повторный звонок через двадцать семь минут. Ей надо было к тому времени найти работающий телефонный автомат, продолжая в то же время следить за Николасом Хансардом.

Она подумал, что слишком разозлилась на человека по другую сторону провода. Нервы начинают сдавать. Это очень плохо.

Слейден положил трубку. Итак, ВАГНЕР снова на них вышла. Требует кого-то убрать в обмен на продолжение плана НОЧНОЙ ГАМБИТ. Занятно.

Слейден думал о смерти, как плотник о торцовочной пиле. Инструмент, не более того. Не универсальный, но и незаменимый для некоторых операций. Доски не пилят без причины, поскольку содержание инструмента требует денег. Но если нужна доска определенной длины, словами ее не укоротить.

Да, бывает, что доску отрезают слишком коротко, но дерево стоит дешево. За двадцать два года активной службы Слейден не помнил случая, когда убийство ухудшило ситуацию. Зато он видел много провалов из-за того, что кого-то оставили в живых.

Он глянул, что значит СОСНОВЫЙ КЛЮЧ. Женщина перезвонит через двадцать семь минут. Отследить звонок они не смогут. Базовые навыки у нее есть. Достойно уважения. Слейден нажал кнопку интеркома и вызвал Глаздунова.

Планировщик вошел. Вид у него был усталый и взвинченный. Слейден знал это состояние: оно происходит от уверенности, что скоро тебя вернут в Москву, а может, и в более отдаленные места. Они называли это «взгляд на восток».

Слейден сказал:

– Агент ВАГНЕР вышла на контакт. Ей нужно кого-то убрать. Сообщите Восьмому отделу, они сделают. Если оперативник опознает ВАГНЕР, надо будет ликвидировать и ее.

Глаздунов занервничал. Слейден наблюдал за этим не без удовольствия.

– Допустим, она подготовилась, – сказал Глаздунов. – Оставила документы…

Слейден хлопнул ладонью по столу.

– Мне плевать, что она оставит, лишь бы ее не было. Устройство мы найдем.

– Мы…

– Я видел таких женщин, – сказал Слейден. – В Венгрии, в Польше. Они волевые и безжалостные. Достигают очень многого при маленьких ячейках и скудных ресурсах. Но если их убрать, вся энергия обращается в пшик. – Он гадал, понимает ли его этот жалкий извивающийся червяк. – Рассказать, что я сделал в Польше? Мы пытались убрать одну такую, но не могли к ней подобраться. Ячейка ее боготворила, как святую, как Жанну д’Арк. Но подобраться можно всегда. С той женщиной я наконец нашел средство. По моей просьбе абортмахер сдвинул скальпель на полсантиметра. Куда лучше, чем сжечь Жанну. Не появляется мучеников.

– Я позвоню в Восьмой отдел, – сказал Глаздунов. Он даже немного позеленел. – Рассчитываете ли вы, что женщина тоже там будет?

Слейден улыбнулся:

– Она потребовала от нас точности. Как бы ей ни хотелось убрать того человека, рядом будет кто-то, чья жизнь ей дорога.

Служебный вход вел в небольшой вестибюль, увешанный афишами Национального театра. За стойкой дежурила красивая девушка в ослепительно стильном кожаном жакете, у окна сидел человек в плаще, читал «Огни большого города».

– Я Николас Хансард, доктор Бак меня ждет.

Девушка провела пальцем по списку.

– Да, сэр. Вам туда. Уборная номер двадцать четыре.

Через пять минут Хансард заблудился окончательно. Он не раз бывал за кулисами Национального театра, но здесь был лабиринт лесенок и коридорчиков, а таблички менялись так же часто, как спектакли. Люди сновали туда-сюда, но на Хансарда никто не глядел, и он из стеснения (чтобы не сказать из упрямства) не спрашивал, как пройти.

Экскурсоводы обязательно рассказывали, как актриса (обычно это была Берил Рейд, но, как у всякого мифа, у байки имелись вариации) по пути из уборной свернула не в тот коридор и вышла на сцену посередине совершенно другой пьесы.