Люди ночи

– Итак, вы хотите утонуть во мне, будто я пинта лучшего пива. Хотите погрузить раскаленный меч в горячую соленую воду… – небрежное спокойствие ее тона шокировало Хансарда больше самих слов. – Вы хотите размазать меня по себе, как крем по пирожному. Итак, любите вы меня хоть чуточку?

– Понятия не имею.

Она кивнула, затем медленно проговорила:

– Да. И я тоже. Хотите все равно?

– Конечно, – ответил Хансард. – Но просто назло, давайте не будем. Мы бросим монетку, кому спать на диване.

Он выиграл, предложил все равно уступить ей кровать, но она отказалась. Они выключили свет. Фонари на парковке сразу за окнами озаряли номер слабым оранжевым сиянием.

– Эллен, – сказал Хансард в полутьме.

– Да, Николас.

– Я подозревал, что чертова пьеса важнее, чем мне сказали. Теперь я в этом уверен.

– О чем вы?

– У меня был друг, – медленно проговорил Хансард. – Исследователь Марло. И он умер.

– Да.

– После того как он умер, я… это довольно сложная история.

– Я слушаю.

Он попытался объяснить, не называя имен, но, разумеется, фамилия «Беренсон» прозвучала.

– Понимаете, я лгал себе. Притворялся, что делаю это, чтобы забыть Аллана. А на самом деле я пытался… найти связь, если она есть. Теперь я должен довести это до конца… Вряд ли вы понимаете.

– Думаю, что понимаю, – ответила Максвелл. – Я хочу вам помогать.

– Нет.

– Вот так категорически?

– Эллен, из-за нее люди гибнут. Если что-нибудь случится с вами, я… нет.

– Спасибо, Николас. Вы правда очень хороший. Но, во-первых, я уже втянута. Сила в единении, верно? А во-вторых, у меня есть две вещи, которые вам нужны.

Хансард глянул на Эллен, потрясенный ее искренностью, потом рассмеялся.

– Ладно, какая вторая?

Она тоже рассмеялась.

– У вас извращенный ум. У меня есть место, где можно спрятаться, – это раз. И два – я знаю, как добыть письмо Уолсингема.

Рафаэль поливал папоротники в своем белом травертиновом кабинете. Сразу за растениями настенные экраны переключались с коммерческого телевидения на камеры в метро, на трансляцию из конгресса и на передачи метеорологических спутников. Дверь тихонько открылась, и вошел Стрингер. Брючный ремень опасно низко сполз с его круглого брюшка, очки сидели на кончике носа, в пухлых руках была стопка папок с отчетами.

– Мы потеряли след доктора Хансарда, – с досадой сообщил Стрингер. Он ненавидел информационный вакуум.

– В Кембридже с ним обошлись как надо? – спросил Рафаэль без видимой озабоченности.

Стрингер открыл папку и, прищелкивая языком, перелистнул страницы.

– Согласно звонку из библиотеки, ему выдали документы, но отказали в помощи, как было велено. Они просят разъяснить, с чем было связано указание.

– Это безусловно не составило для них труда. Разъяснений не будет.

– Еще они доложили, что доктора Хансарда сопровождала женщина, вероятно, помощница.

Рафаэль опустил лейку.

– Да?

– Они не знают, кто она.

Рафаэль глянул вверх, на мягко шелестящие вентиляционные решетки.

– Итак. Он исчезает вместе с женщиной. Занятно. – Он полил следующий папоротник. – Установите личность женщины. Искать их не начинайте. Что до непредвиденных обстоятельств… кто у нас есть из тех, кого доктор Хансард знает?

– Кольбер в Женеве, Рулин в Мюнхене. Поллар в Афинах, но его нельзя будет так просто выдернуть.

– Доннер должна быть с Рулином. Это может оказаться полезным. Перебросьте их в Лондон, и пусть будут в состоянии готовности.

Стрингер сделал себе пометку.

– Профессор Эдвард Четвинд завтра возвращается в Англию. Известить его?

– Почему не позвонить прямиком в Москву? – Увидев, что Стрингер занес ручку над бумагой, Рафаэль слегка улыбнулся. – Никаких действий не предпринимать. Кроме того, профессор Четвинд уже оказал американским спецслужбам одну большую услугу. Его еще предстоит как следует вознаградить за организацию убийства Аллана Беренсона.

* * *

Было субботнее утро, начало двенадцатого. Хансард вел машину, Максвелл указывала дорогу. Они ехали меньше чем в миле к западу от Кембриджа, по крохотному городку, петляя по извилистым улочкам мимо парочки баров и заправки.

– Теперь последняя проверка перед ограблением. – Максвелл подавила смешок и указала на красную телефонную будку чуть впереди.

Хансард остановил машину. Он стоял в дверях будки, пока Максвелл набирала номер. «Все чисто», – сказала она и поднесла трубку к его уху. Женский голос под треск магнитофонной ленты говорил: «…ра Четвинда. Профессор сейчас не может подойти к телефону. Оставьте сообщение после…»

Максвелл повесила трубку.

– Автоответчик, лучший друг взломщика.

– Это не всегда означает, что хозяина нет дома. – Хансард вспомнил, сколько раз валялся в постели, предоставляя автоответчику врать.

– Не всегда. Вы заметили, что там записан голос Марджи? Профессор ненавидит автоответчик, выключает сразу, как входит в дом. Это входит в число того немногого, что он не забывает. И даже если бы по какому-то невероятному совпадению Марджи приехала туда в воскресенье, она бы не включила автоответчик. Что и требовалось доказать. Идемте.

Они проехали еще с милю и свернули на подъездную дорогу, отмеченную кирпичными столбиками.

– Вот дом, – сказала Максвелл.