Люди с чистой совестью

Как ни странно, но при форсировании брода у нас совсем не было потерь. Всего один или два легко раненных. Помогала ли ночная темь или наш партизанский «бог войны» — полковая пушка, выпустившая всего двадцать — тридцать снарядов, ошеломила врага — никто не знал. Но все хвалили Яшу Михайлика. Ласково глядела пехота на короткорылую пушку.

Черный лес уже за селом. Вот где цель сегодняшней ночи! Но дорога круто заворачивала влево и уходила в долину. Тут еще лежали синие тени. Село от леса было отрезано высокой насыпью с виадуком железнодорожного моста. Он траурной решеткой окаймлял затененную гору. Горизонт казался зубчатым от елей и сосен; словно чернозеленые башни сказочного замка вырастали перед нами на фоне нежнорозовых перистых облаков.

— Дорога под мостом? Новая морока! — ворчал Базыма. — Кто разведывал?

— Да он не охраняется, — оправдывались разведчики. — Взорвать его надо, раз он попался на нашем пути.

— Взорвать-то взорвать, да сначала и подумать надо! — Войцехович показал на узенькую дорогу. Она вилась под мостом серой гадюкой.

Действительно, всем ясно, что взорванный мост упадет на дорогу и преградит путь нашей колонне. Разведчики смущенно покидали лакомую добычу. Мы с Войцеховичем остались на мосту. Внизу, под нами, словно горный поток, журчал колесами обоз.

Глядя вниз, Войцехович развел руками.

— Первый раз вижу. Ковпаковцы проходят под мостом и не пытаются его «отремонтировать»…

— Да, действительно. Чепуха какая. В этих горах, поди, и тронуть ничего нельзя будет.

— Но ведь это еще не горы, Петрович! Это игрушки. Так, овражек несчастный.

— А иначе не пройдешь.

Войцехович все так же весело продолжал:

— Вспоминается военное слово «дефиле»…

— До сих пор не употреблявшееся нами за ненадобностью, — добавил я.

Войцехович закричал вниз разведчикам:

— Эгей, хлопцы! Привыкать надо. Где кончается насыпь и начинается выемка, обязательно должен быть переезд.

Но те уже и сами догадались и поскакали вдоль пути.

— Есть. Точка. Тут он…

Минеры уже тащили ящики с толом на мост.

Это единственный случай запечатлеть взрыв на пленке, — мосты мы всегда рвали ночью. И я погнал связных по колонне за кинооператором Борисом Вакаром. Он страшно сетовал на меня за то, что я не послал его с четвертым батальоном.

Пока мы возились у моста, солнце уже заглянуло в ущелье. В утреннем небе зажурчала немецкая «стрекоза». Иногда снижаясь и припадая на крыло, «костыль» все ближе и ближе подходил к железной дороге. Сомнений не было. Заметил. Закружил над мостом. Я знал: пройдет полчаса-час, и немецкому генералу положат на стол фотокарту железной дороги и колонны партизан, движущейся по ней. Увидит генерал и минеров, кончающих подготовку к взрыву. Ах, скорее бы! Мы с Борисом Вакаром стояли наготове со своими аппаратами: он — с «аймо», я — с «лейкой». Вот уже подожжен шнур и кубарем скатился вниз с насыпи минер Абрамов. Через десять секунд у моего уха застрекотал киноаппарат Вакара, заглушая ворчание мотора «костыля». Резкий взрыв сотряс горы. В окнах сторожевой будки жалобно заплакали стекла. Взрывная волна дошла до нас и горячим дыханием коснулась моего лица. Дошла она и до немецкой «стрекозы». Хвост легкого самолета подкинуло вверх. Качнув несколько раз крыльями, выравниваясь, летчик дал полный газ.

Я глядел на наших бойцов в колонне. Уже не унылым взглядом, в котором глубоко запрятаны тоска, усталость и вымотанные авиацией нервы, провожали они немецкий самолет. Смех над обалдевшим врагом ободрял их.

Колонна головой своей вползала в Черный лес.

27

Черным лесом, старой, заросшей дорогой, заваленной буреломом, по гнилым мосткам двигалась колонна. Сомкнулись ветвями над нею дремучие сосны и грабы, по бокам ласково шелестели листьями орешники и невиданных размеров крапива. А позади глухие удары разрывов и фырканье пулеметов. Это «мессеры» бомбили отдельные замешкавшиеся подводы и группки. Главные силы нам удалось втянуть в лес до их прилета.

Теперь нам сам черт не брат. Пускай там где-то сосредоточиваются полки, пускай в селе Россульна, у самой кромки Черного леса, расположился эсэсовский полк. У нас несколько дней резерва в этом большом лесном массиве. На карте он выглядит зеленым спасительным прямоугольником.

Небо обложили тучи. Полил дождь. Помрачневшая природа служила нам. «Мессеры» еще немного повертелись над лесом и отстали. Лишь на второй день немного прояснилось. Но грязь и роса мешали движению. Все промокли до нитки, и хотя запрещено было разжигать костры, все же отряд отдыхал. Нет передышки лишь разведчикам, — во все стороны разослали их мы с Горкуновым.

Вернулись сначала те группы, задача которых была прощупать лесные деревушки. Они принесли вести о том, что в большинстве сел еще нет войск противника. С нетерпением ждал я разведки из Россульны.

Неужели соврал австрияк? Обидно, если он ловко надул меня, а через меня и командование.