Люди земли Русской. Статьи о русской истории

Злоба, звериная злоба, клокочущая в сердцах, зажатых безысходностью принудиловки и нищеты, ищет выхода. Виновники ссоры уже сошли, но сторонники одной и другого продолжают перебранку. Выходят и эти, но брань подхватывают вновь вошедшие, и так до ночи… Злоба, звериная злоба измученных, измызганных, задерганных, задушенных…

– Скучно! Ох, скучно! Только разве вот в очереди поругаешься, тухлый пар из души выйдет!

Это не гротеск и не шарж, это фраза, которую часто, очень часто приходится слышать в «самой свободной стране».

Тени минувшего

Трамвай № 6 идет по воспетому многими поэтами пути. Вот строгий фронтон б. Английского клуба. Знакомые еще Пушкину «львы на воротах» пока целы и спокойно дремлют на своих постаментах, но «московские львы», блиставшие в стенах клуба, хранившие традиции Чаадаева, Вяземского, Карамзина и Аксакова, неповторимой, специфически московской, барственно гуманистической культуры, раскиданы по миру, истреблены Лубянкой или загнаны в трущобы наползшими в Белокаменную спецами и москвачами…

Направо – Яр.

Что за хор певал у Яра,

Он был Пишей знаменит!Соколовского гитараДо сих пор в ушах звенит…[141]

Теперь уже не звенит. Исчезли из памяти москвичей Пиши и Стеши. Рассеялись и затерялись целые цыганские династии Паниных, Каринских, Поляковых… Яр – еще одна могила былой московской культуры. Кто из русских поэтов не заплатил своей дани московским яровским цыганам? Пушкин, Боратынский, Апухтин, Аполлон Григорьев, Полонский брали у них и давали им. Лев Толстой на склоне своей безмерно богатой и богатырски прожитой жизни с любовью и юношеским пылом отдал им целое действие в «Живом трупе».

Опустошенный Яр становился то складом, то киностудией…[142] Его «сестра» – Стрельна погибла еще в 1918 г.: ее замечательный зимний сад был выморожен, и долго из разбитого купола стеклянной крыши торчала немым укором вершина гордой стройной пальмы.

В Петровском дворце – академия воздушного флота. Вертлявая девица, отстукивая на машинке очередную рапортицу о расходе бензина и смазки, кокетливо поясняет сдающим ей свои контрольные карточки бортмеханикам:

– Вы ко мне должны с уважением относиться, товарищи: вот на этом самом месте, где я сижу, Наполеон ночевал!

Восьмисотлетие старушки-Москвы было пышно отпраздновано. Засевшие в Кремле москвачи всемирно провозгласили себя хранителями московско-российской культуры, ее сокровищ, реликвий и памятников. Но, как во всем, у большевиков «лев» оказался «собакой».

Почти единственными в Москве памятниками гражданского (не церковного) зодчества XVII в. были Крутицкое Патриаршее подворье и крыльцо, прилепившееся к Китайгородской стене против Синодальной типографии. Деревянной в тот век была Москва – выгорела. Оба эти памятника срыты[143]. Сломана «на случай чего» и Китайгородская, ничему и никому не мешавшая стена.

Великий Петр хоть и недолюбливал кондовой, противившейся его бурным новшествам Москвы, а все же украшал ее по новому, привезенному из дальних «прелестных» стран образцу – в модном тогда стиле барокко. Но непомерна и самобытна была тогда творческая мощь Руси: западные образцы претворились в ней в особое, неповторимое «московское барокко». Не много их было. Главные – красно-белая церковь Успения на Покровке да сходная с ней по стилю Сухарева башня, с высоты которой российский Фауст, астролог и математик, генерал и алхимик гр. Брюс некогда высматривал скрытые в звездных узорах судьбы России и Европы. Позже в том же стиле были поставлены в конце Мясницкой Красные ворота. Все это теперь уничтожено.

В 1812 г московский «пожар способствовал ей много к украшению». Возник легкий и изящный как лунная ночь, «русский ампир». Немногие остатки его: дом кн. Гагариных на Новинском, дом Найденовых на Земляном валу ветшают и уродуются, переданные в руки безграмотных, невежественных управителей. Дом Гагарина уже уничтожен. Сносятся или просто заваливаются современники Пушкина – дворянские особняки Пречистенки[144], Остоженки, Арбата… Снесена и построенная в том же стиле церковь на Никитской, где венчался Пушкин[145]. Единицы, даже не десятки, остались от «сорока сороков» храмов московских. Трудно установить даже приблизительную цифру стоимости истребленных сокровищ восьмисотлетней московской культуры. Чего стоит лишь роспись и единственный в мире внешний скульптурный фриз храма Христа Спасителя! Эту твердыню русской веры, воздвигнутую на заложенном на девять сажен вглубь гранитном фундаменте не брала кощунственная кирка громил. Взрывали динамитом, но и при его помощи трудились над выполнением дьявольского плана более двух лет. Теперь там пустырь, обнесенный дощатым забором. «Дворец советов», который предполагается построить на месте разрушенного храма, с гигантским истуканом Ленина наверху, так и остался в проекте. А сколько крика о нем было. Сколько народных средств разбазарили!