Люди земли Русской. Статьи о русской истории

Мы привыкли говорить о демократии, об ее «общественной совести» и прочих социально-политических понятиях, как об отвлеченностях, не имеющих в нашей реальной жизни своего определенного, ясного, обыденного лица. Но ведь демократический, равно как и каждый другой, общественный порядок, осуществляется в нашей повседневности конгломератом, суммою личностей, т. е. людей, с которыми мы, и вы, и я, читатель, соприкасаемся постоянно на улице, в ресторане, в магазине, в трамвае – всюду и всегда. Ведь эта «общественная совесть» и эти «святые основы демократии» – их совесть, их основы, сущность каждого из них, каждого в отдельности и всех вместе.

Каково же лицо не какого-то отвлеченного, иллюзорного, почерпнутого из умных книг демократа, но реального, повседневно соприкасающегося с нами?

Отбросим древние мифы о жертвенном благородстве братьев Гракхов, мы знаем на опыте, как приукрашены все подобные сказки. Придется отбросить и сравнительно недавнее, например, трагические жесты «великого» демократа Гамбетты, наговорившего много прекрасных слов и ровным счетом ничего не сделавшего для спасения своей родины. Вместе с ним по тому же пути пойдет и другой его «великий» демократ, его современник, безупречный Гладстон. Современные ирландцы, хотя бы в лице их премьера, вряд ли согласятся с безупречностью его гуманности. Откажемся от театральности, от гримировки прошлого, к чему мы, к сожалению, приучены нашими историками, а при взгляде на настоящее – оно само предстанет пред нами без грима, с полной и вполне реальной ясностью, показав нам подлинное лицо реального, живущего среди нас, вокруг нас, повсюду, вместе с нами, демократа.

Каков же он? Вот он перед нами. По вечерам, заперев свою мелочную или овощную лавочку, он идет в кафе, садится за столик с четырьмя другими такими же лавочниками и ведет политические разговоры на темы дня. Если бы эти разговоры оканчивались там же в кафе, беды большой не было бы, но эти разговоры формируют там его совесть и его дальнейшие гражданские действия. В установленные сроки он идет на то или иное голосование, вотирует того или иного депутата и, следовательно, действительно управляет государством.

Но не все же – лавочники, тупорылые мещане, как привыкли мы их называть в добрые старые интеллигентские времена. Конечно, не все. Есть, например, еще демократические чиновники, так сказать, – демо-бюрократы. У них тоже есть своя общественная и у каждого своя личная совесть, которая направляет их реальные действия. Именно эта демократическая совесть повелевает им примыкать к той партии, которая предоставит каждому из них в отдельности наиболее теплое, хлебное местечко, возможность повышения по службе, а быть может и другие, не подлежащие оглашению жизненные блага, вне зависимости от пользы или вреда, которые приносит эта партия их отечеству и их народу.

Английскому лавочнику, например, нужно торговать, следовательно, нужно и голосовать за тех, кто расширяет его торговлю, а если приходится торговать оружием, при помощи которого будут убивать собственных детей этого лавочника, то это уже вопрос второстепенный, вне зрения демократической совести. Поэтому, например, вождь рабочей демократической партии Эттли едет в красную Москву и красный Пекин для расширения торговых связей, хотя как будто бы идейная направленность рабочих не включает в свои цели поклонения финансовому Ваалу. Не стоит приводить дальнейших примеров. Пусть читатель лучше возьмет любую из газет за любой текущий или истекший год нашей демократической эпохи. На любой ее странице он увидит подлинное лицо подлинного демократа, управляющего ныне государствами свободного мира, увидит это лицо без грима и подрисовки.

Много, очень много сказано и написано умного и неумного о пресловутой «русской душе». Меньше, но все же сказано что-то и о русской совести, совести рядового, обыкновенного русского человека: крестьянина, врача, священника, офицера и даже того же самого лавочника. Совпадают ли черты этой русской совести, запечатленные хотя бы нашей литературой в целом и личной памятью каждого из нас с чертами «общественной совести» современных демократий? О личной совести наших царей и укрепленной этой совестью исторической доминанте русской политики я уже не говорю, но лишь о простом русском человеке, его совести, ее чертах…

Просмотрев хотя бы наскоро и лучшие, правдивейшие страницы наших писателей, и копилку своей личной памяти, мы можем с уверенностью сказать: