Ко дням торжеств была устроена в городе большая сельскохозяйственная выставка. Захолустная тихая губерния щеголяла перед столичными гостями всею мощью таящихся в ней производительных сил. В витринах красовался шелковистый костромской лен-долгунец, считающийся одним из лучших в мире, рядом с ним золотился янтарными переливами душистый мед из лесных пасек, а дальше, множество различных поделок из дерева, бересты, липового лыка, которые производят костромские крестьяне исключительно из местных материалов в долгие зимние вечера. Богатства северной кондовой Руси, представленные на выставке, поразили тогда прибывших на торжества иностранцев, представителей дипломатического корпуса…
За павильонами был размещен отдел животноводства. Там красовались видные, важные симменталы, модные в то время серые швицы, а из местных пород были показаны главным образом, романовские овцы, густая, мягкая и легкая шерсть которых славилась по всей Руси, как лучшая для изготовления полушубков.
Этим отделом заведывал молодой, только что назначенный департаментом земледелия в Костромскую губернию специалист по животноводству, Александр Матвеевич Макаров. Он происходил из крестьян Тверской губернии, и счастливо сочетал в себе стремление к овладению всем опытом Запада, по его специальности с внимательным и углубленным отношением к своему русскому, накопленному веками опыту в том же самом направлении. С крестьянами он умел говорить, избегая педантичного, дидактического тона, а также и иностранной терминологии. Говорил просто, понимал их и они понимали его. Вероятно, поэтому собравшиеся на торжества крестьяне, с большим интересом посещавшие также и выставку, собирались вокруг молодого агронома целыми группами, то спрашивали, то свое рассказывали, а порою и в споры вступали. Во время одного из таких споров, его оппонентом оказался невзрачный, небольшого роста, средних лет, мужичок. Ничего в нем не было подчеркнуто традиционного («иконописного»), не был он похож па тургеневского Хоря, а был скуластым, с реденькой бородкой и как будто даже раскосыми глазами. Таких много в Костромской губернии, особенно в лесных заволжских ее районах. Финская кровь древних ее насельников и до сих пор дает себя чувствовать.
– Обидели вы, барин-агроном, нашу Мисковскую волость, – качал он головой, сильно упирая в речи на букву о, – обидели, не показали вы Царю наших коровушек. А того стоило бы.
– Ваших мисковских? Слыхал я о них что-то, приехав сюда, – отвечал ему агроном, – да только, знаете ли, говорят, они ничего интересного собою не представляют. Коровы мелкие, невзрачные… Что ж их высоким гостям показывать?
– Мал золотник, да дорог, говорится. А Государю-то даже очень антиресно было б их посмотреть. Потому они сами тоже вроде как бы царской породы!
– Царской породы? – засмеялся агроном Макаров. – Это как же понимать?
– А вот как, – обстоятельно ответил мужичок, – от Царя Петра повелось ихнее пребывание у нас, в нашей Мисковской волости, значит. Верно вам говорю, у нас это спокон веку от деда внуку передается.
Мужичок был, видимо, словоохотлив и, пересыпая свою окающую речь пересмешкой и прибаутками, поведал окружавшим его такую быль:
– В давнее время, когда царь Петр Алексеевич корабли строил, надобен был ему добрый лес, для этого дела пригодный. Вот он по Матушке-России ездючи и высматривал места, где такого леса, достаточно, да и от полноводных сплавных рек недалеко… Конечно, и Волгу нашу осмотрел, заглянул и на Каму, и на Унжу, да и к нам тоже, в нашу Мисковскую волость. Там в то давнее время, конечно, дебря была непроходимая. Ну, так вот, прогулял по этой дебре царь Петр Алексеич целый день, время было летнее, жаркое, ну, конечно, притомился и напиться ему в охоту. Зашел он в первую избу нашего Мискова и прямо говорит бабе:
– Угости, хозяйка, молочком холодненьким!
Выпил царь одну мису, за ней другую, да еще и третью пожелал.
– Экое, говорит, у тебя славное молоко, хозяйка! Прохладное, да густое, и дух от него легкий. Значит, скотинка у тебя добрая.
– Обнаковенная, – отвечает баба, – какая у нас исстари водится.
– А, ну, покажи! – и сам вперед бабы на двор.
Осмотрел коровенок, расспросил обо всем – и как доятся и как телятся, а на прощанье промолвил:
– Теперь жди от меня подарка.
Слово царское верное. Не прошло и году, приезжают к нам в село царские драгуны и бугая ведут.
– Где вот такая баба, какая в прошедшем году царя молоком потчевала?
Конечно, разом дознались, и говорит ей драгунский начальник:
– Вот тебе и царский подарок за твое угощение.
Какой был этот бугай, я вам, конечно, в точности не скажу, врать не буду, а только от него, да от наших коровенок, и повелась наша мисковская порода. Приезжайте сами, посмотрите.
Агроном Макаров заинтересовался этим рассказом и вскоре после выставки поехал обследовать коров Мисковской волости. Вернувшись оттуда, он с восхищением и, вместе с тем, с удивлением рассказывал: