Людовик XIV

Вторым этапом усиления деятельности проповедников протестантизма можно считать лето 1700 года, когда с севера на юг в том же Севеннском краю прокатилась волна протеста. Проповедники протестантов на этот раз настроены менее миролюбиво. В июле 1702 года убийство аббата Дюшейла, жестокого преследователя гугенотов, развязывает войну в Севеннах, названную войной камизаров. Эти волнения, как и предыдущие, совпадают, как нарочно, с внешней войной. Как в первом случае, так и во втором, наблюдается связь с протестантской эмиграцией; возлагается надежда на то, что протестантские державы, одержав победу, окажут влияние на Людовика XIV и заставят его вернуться к режиму Нантского эдикта. Жан Кавалье, Роллан, Мазель — это искусные камизарские полководцы. В 1703 году они наносят поражение армиям Его Величества и вынуждают маршала Монтревеля прибегнуть к жестоким репрессиям, которые совсем не умиротворяют восставших, а, наоборот, подстегивают их к еще большему сопротивлению. Ибо восстание — это священная война. Ибо дело восставших может быть, и они в этом убеждены, только делом Всевышнего — Бога Авраама, Моисея, Иисуса Навина, Гедеона, Маккавеев. Они сделали своим военным гимном псалом Давида 68, «псалом битв»:

Да явится лишь Бог,

И увидим тогда,Как побегут враги,И поредеют ряды их,

И все, ненавидящие его,Падут ниц перед ликом Его…

Дух сомнения их не посещает. Если они сжигают папскую церковь, они разрушают ее, веря, что это очаг суеверий. А когда они топчут облатку, то считают, что уничтожают культ идола. Если они разбивают распятие Господа, это делалось для того, чтобы напомнить католикам слова Всевышнего: «Не делай себе идолов и никаких изображений». Восставшие Севенны считают, что защищают от короля, несправедливого Цезаря, честь Всевышнего, что действуют ради вящей славы Господа. Когда все население, охваченное таким чувством, вас поддерживает, вы можете обречь на неудачу целую армию.

Надо отдать Людовику XIV должное: он видит, что стал на ложный путь, навязав тотальную войну непокоренным, и что теперь надо будет заменить Монтревеля более дипломатичным полководцем. В марте 1704 года маркиз де Виллар назначается командующим всеми королевскими войсками в Лангедоке. Его твердые, но гибкие действия приносят быстрые и хорошие результаты. Отец Ансельм характеризует его действия словами «Veni, vidi, vici» («Пришел, увидел, победил»): «Он их успокоил и вернул провинции свободу торговли»^{2}. Эспри Флешье, Нимский епископ, дает более развернутую характеристику: «Трудно быть уверенным в будущем с такими испорченными и ожесточенными людьми, как эти; однако, кажется, они успокоились, больше не убивают и не сжигают, опять возвратились к труду и, кажется, рады спать в своих домах и мирно есть хлеб, который был заработан в течение трудового дня. Здесь пред нами предстали все их вожаки, во всем их безумии и плутовстве, которые называли себя евангелистами, предсказателями и пророками и которые теперь уехали в другие страны распространять свое сумасбродство. Маршал де Виллар действовал очень осторожно, не проливая крови, и это было для нас очень приятно»^{39}

. Так говорит Флешье в начале 1705 года. А в 1708 году он скажет: «Ярость прошла, а ересь осталась и улетучится из большинства этих воспаленных умов только тогда, когда прекращение войны положит конец надежде вновь укрепиться»^{39}. То, что Нимский епископ называет ересью, не умрет ив 1715 году, настолько эта ожесточенная борьба наложила отпечаток на Севенны. После полу амнистии 1705 года правительство пытается никак не проявлять себя в этой опасной зоне. В ней воцаряется терпимость де-факто, которая не удовлетворяет ни тех, для кого она устанавливается (протестантов, слишком фанатизированных, возбужденных войной, чтобы так скоро бросить оружие), ни кюре, ни простой католический люд. Во всем этом проявляется политический ум Людовика XIV, но отмечается провал или полупровал политики религиозного единства.

Разгром Пор-Рояля