Людвиг II: Калейдоскоп отраженного света

На беду, король относился ко всему слишком серьезно. Его увлечение Востоком вылилось в глубокое изучение предмета; он перечитал огромное количество философской, исторической и культурологической литературы (библиотека короля поистине впечатляет, и есть документальные свидетельства, что эти книги действительно были им прочитаны; некоторые даже по нескольку раз). Современники же Людвига в основном увлекались, так сказать, европейским псевдовостоком, не утруждали себя изучением тонкостей восточных философий, ограничиваясь лишь внешними атрибутами: курением кальяна, ношением шелковых халатов, устройством «восточных комнат» (так в наше время в типовых загородных коттеджах устраивают японские «сады камней»).

Что же касается замков, то их строили уже не только короли и представители высшей аристократии, но и зажиточные купцы, банкиры — все, кто имел достаточно средств для столь дорогого увлечения. Более того, ради собственного замка люди влезали в долги, разорялись, но всё равно строили! Чтобы не быть голословными, приведем лишь несколько самых характерных примеров (об «архитектурных чудачествах» Людвига I мы уже говорили).

На юге земли Северный Рейн — Вестфалия на склонах горы Драхенфельс (Drachenfels — нем. букв.

Скала дракона) в живописном парке стоит замок Драхенбург (Drachenburg), построенный по заказу Стефана фон Зартера (von Sarter; 1833–1902) — разбогатевшего биржевого маклера из Бонна, получившего дворянский титул. Возводился замок в 1882–1884 годах, то есть являлся ровесником замков Людвига II и, можно сказать, «братом» того же Нойшванштайна, с

которым его роднят и архитектура (неоготика), и внутренняя атмосфера. Так, например, в Драхенбурге есть «комната Нибелунгов», стены которой украшены фресками с изображением сцен из древних германских легенд. При этом ни о каком психическом заболевании удачливого финансиста Зартера никто почему-то не говорит.

Другой пример — резиденция Вельфов, одного из древнейших аристократических родов Германии, — замок Мариенбург (Marienburg — нем. букв. Замок Марии), в 20 километрах от Ганновера. Этот очередной «родственник» Нойшванштайна был построен несколько раньше, в 1857–1867 годах, ганноверским королем Георгом V (1819–1878) в качестве подарка его жене Марии Саксен-Альтенбургской (1818–1907). Мариенбург, кроме опять же неоготической архитектуры, примечателен еще и тем, что его хозяин имеет непосредственное отношение к так называемому фонду Вельфов, который сыграет в нашей истории далеко не последнюю роль. Дело в том, что в ходе Австропрусской войны королевство Ганновер было аннексировано Пруссией, Георг V низложен, его имущество конфисковано, а сам он бежал сначала в Австрию, а затем в Париж. Договором от 29 сентября 1867 года бывшему ганноверскому королю был выделен капитал в размере 48 миллионов марок. Однако во Франции Георг V, так и не смирившийся с потерей королевства, решил взять реванш и развернул бурную антипрусскую деятельность, включая издание агитационной газеты «Ситуасьон» и даже набор в Легион Вельфов — армию из своих сторонников. Естественно, правительству Пруссии такие действия бывшего монарха никак не могли понравиться; 2 марта 1868 года капитал Георга V был секвестирован. Эти средства и составили фонд Вельфов, доходами которого стал чуть ли не единолично распоряжаться Отто фон Бисмарк. Заметим, что расходование Бисмарком средств фонда Вельфов (в частности, деньги шли на подкуп нужных людей, в том числе представителей прессы, то есть использовались в качестве средства финансового давления) было абсолютно незаконным, так как фонд продолжал оставаться в собственности Ганноверского Дома. Правда, справедливости ради заметим, что семья Георга V не была оставлена без средств к существованию: с 1879 года вдовствующая королева Мария получала из того же фонда ежегодную пенсию в 240 тысяч марок. Когда в 1892 году тайные махинации Бисмарка вскрылись, разразился скандал, к которому мы еще вернемся.

Можно еще и еще приводить примеры замковых новоделов XIX века (мода на них докатилась даже до нашего времени). Очень многие состоятельные люди начали таким образом «убегать» в прошлое. Романтическое, байроническое, онегинское — определение может быть любым, суть явления от этого не меняется — разочарование в жизни охватило аристократическую и образованную верхушку общества по всей Европе. Человечество уже нравственно заболевало; никогда раньше люди не стремились столь отчаянно прятаться от мира в скорлупку своей индивидуальности. Причем атрибуты такого «побега» оставались преимущественно чисто внешними. Те, кто имел родовые, давно забытые развалины замков или крепостей, начинали отстраивать их заново в «неосредневековом» духе; у кого «фамильных руин» не было, норовили непременно купить их (напомним, что и отец нашего героя Максимилиан II в 1832–1837 годах построил свой Хоэншвангау на месте древней крепости). Неоготика расцвела пышным цветом!