Люмен

– Так, значит, я был прав? Почему ты здесь? – спрашивает Дэр.

– Это можно считать твоим первым вопросом? Потому что наша игра должна быть честной.

Дэр улыбается во весь рот, по-настоящему заинтересованно.

– Конечно. Пусть это будет мой первый вопрос.

– Я привезла сюда своего брата. Он ходит сюда… на сеансы групповой психотерапии.

Произнося это вслух, я внезапно чувствую, как странно это звучит, потому что это вроде как преуменьшает значимость моего брата в глазах окружающих. Взгляд со стороны может не соответствовать действительности. Если честно, он гораздо лучше, чем может показаться из моего рассказа. Он в разы умнее большинства людей, мягче, и его душа гораздо чище, чем у многих. Но человеку, не знакомому с ним лично, этого не понять. Возможно, посторонний просто повесит на него ярлык «сумасшедший» и пройдет мимо. Я с трудом пытаюсь побороть желание пуститься в объяснения, и мне все-таки удается деликатно промолчать. Это не касается какого-то чужого мне парня.

Но Дэр не задает мне никаких дополнительных вопросов. Он просто кивает так, будто все, о чем я рассказываю, самая нормальная в мире вещь.

Он отпивает немного кофе из своей кружки.

– Я думаю, что, возможно, все происходящее сейчас – это наваждение. Я имею в виду, что и ты, и я оказались в одном месте и в одно время.

– Наваждение? – Я вскидываю бровь.

– Это что-то вроде судьбы, Калла, – говорит он мне.

В ответ я закатываю глаза.

– Это я знаю. Может, я и училась в государственной общеобразовательной школе, но я далеко не тупая.

Он широко улыбается, и его улыбка настолько белоснежна и очаровательна, что у меня внизу живота становится до странности тепло.

– Я рад слышать это. Так, значит, ты учишься в колледже, Калла?

Мне совсем не хочется говорить об этом. Давай лучше поговорим о том, почему ты считаешь это наваждением. Но я просто киваю:

– Ага. Поеду в Беркли этой осенью.

– Хороший выбор. – Он делает еще один глоток. – Хотя, возможно, если все так, как ты говоришь, это все-таки не наваждение. Потому что, очевидно, я задержусь здесь еще на некоторое время. Ну, конечно же, для начала мне нужно найти хорошее жилье. Здесь не так-то просто снять что-то действительно стоящее.

Он такой уверенный в себе и открытый! Мне даже не кажется странным, что парень, который еще час назад был для меня незнакомцем, говорит со мной о чем-то подобном, просто ни с того ни с сего, внезапно. По правде говоря, у меня такое чувство, что мы с ним уже давно знаем друг друга.

Я смотрю на него в упор.

– Ты ищешь жилье?

Он упирается в меня взглядом в ответ.

– Ну да. Знаешь, такая штука, которую ты арендуешь, и там обычно есть душ и спальня.

Я вспыхиваю.

– Я понимаю! Я к тому, что, возможно, это все-таки наваждение. У меня есть кое-какая информация, которая может быть полезной для тебя. Мой отец собирается сдавать наш гостевой домик. Я думаю, тебя это должно заинтересовать.

И если уж я не смогу там жить, то там должен жить кто-то вроде Дэра. Малейшая мысль об этом порождает спазм где-то в области моего сердца.

– Хм. А это и правда интересно, – говорит мне Дэр, – кажется, наваждение должно восторжествовать. И гостевой домик рядом с похоронным бюро – это тоже очень любопытно. Нужны стальные нервы, чтобы жить там.

Я быстро достаю небольшой листок бумаги и выцарапываю на нем ручкой мобильный телефон отца.

– Ага. Если тебе интересно, я имею в виду, если у тебя все в порядке с нервами, можешь позвонить ему и обсудить все детали.

Я передаю ему листок через стол, глядя на него неотрывно и пытаясь вести себя так, словно бросаю ему вызов. А Дэр, должно быть, и не знает, каких усилий стоит мне заставить свое сердце биться хоть чуточку потише, только бы оно не взорвалось прямо внутри моей грудной клетки, хотя, возможно, он отлично это понимает, потому что знающая улыбка медленно и довольно расползается по его лицу.

– Ну, с нервами у меня все прекрасно, – подтверждает он, и его глаза снова начинают искриться.

Ну же, дерзни!

Я тяжело сглатываю подступивший к горлу ком.

– Я готова задать тебе свой второй вопрос, – говорю я ему.

Он вскидывает вверх бровь.

– Уже? Надеюсь, мы не будем продолжать нашу беседу о нервной системе?

Я краснею и встряхиваю головой.

– Что ты имел в виду? – спрашиваю я медленно, но взгляд не опускаю. – Почему ты думаешь, что это наваждение?

Крошечные морщинки расходятся лучами из уголков его глаз, и он снова улыбается. И опять его улыбка искренняя, выражающая любопытство и заинтересованность. Это настоящая эмоция, и мне особенно приятно сейчас видеть ее, потому что дома я слишком привыкла к фальшивой и натужной радости.

– Это наваждение, потому что ты кажешься мне человеком, с которым я хотел бы познакомиться поближе. Это кажется тебе странным?

Отнюдь нет, потому что я тоже хотела бы узнать тебя получше.

– Возможно, – вместо этого произношу я. – А тебе кажется странным, что у меня такое ощущение, будто я уже тебя знаю?