Логово

Когда он напился, у него улучшилось настроение.

На радостях он попытался что-то промурлыкать. Но из горла вырвалось только бульканье и протяжный рев.

– Ы-ы-ы-ы-ы. Ых-ых-ы-ы-ыргхх…

Иногда ему хотелось спросить кого-нибудь, почему он стал таким. Но он давно разучился говорить. Теперь он знал только один сценарий взаимодействия с чужими: поймать, свернуть шею и вгрызться зубами в живое мясо.

Он скитался в пределах Садового кольца, пока не забрел в какое-то здание, где бывал раньше, еще будучи человеком. Вроде это была гостиница. Там он жил какое-то время, питаясь в основном мелкой живностью, которая состояла из мутировавших котов, собак и крыс. Теперь у него был злобный нрав – даже в сравнении с другими тварями. Он часто подолгу выл, бросался на стены и мебель или с остервенением грыз старую берцовую кость. В светлое время суток он обычно спал, а когда на небе из-за тяжелых туч проступала бледная луна, выходил на охоту, чтобы утолить голод и свою ненасытную злобу. Некоторых своих жертв он даже не съедал, а просто яростно разрывал на куски. А еще он почему-то выбирал для временных лежбищ и укрытий просторные квартиры с некогда богатой обстановкой.

В тот день из-за проклятого летуна ему пришлось отходить ко сну с пустым желудком. Разбудил его незнакомый звук. Существо толкнуло лапой дверь и подошло к открытой шахте лифта. Через нее звуки с нижних этажей хорошо доносились даже сюда.

Мутант понял, что кто-то зашел в здание.

«Еда», – простая мысль пронеслась у него в голове. Мягкими прыжками он спустился по лестнице до первого этажа и выскочил в холл, забыв об осторожности.

– Ах ты сучья падаль! – раздалось у него за спиной.

Прогремел гром, потом еще несколько раз, и остатки сознания мутанта унес вихрь адской боли.

Затем наступила темнота.

***

– Хорошая штука – картечь, – произнес человек, поддев носком резинового сапога мертвого монстра, под телом которого на плитках пола уже растекалась лужа крови.

За стеклом маски противогаза можно было разглядеть лицо молодого, лет двадцати, парня.

– Хорошая, но не на таких. – Его спутник, пожилой мужик в старом костюме химзащиты, был, похоже, другого мнения. – Весь магазин «Сайги» истратил. Еще немного – и он бы тебя сцапал. А мы, вообще-то, просто за хабаром шли, а не на охоту.

– Да ладно тебе, дед… Главное, что он подох. Ну и урод. А здоровущий-то какой… Ты уверен, что это он?

– Тот, что двоих наших задрал? А то! – названный дедом хмыкнул. – Кто ж еще, не крысы ведь? По описанию все сходится. Пошли, проверим его лежку. Вон грязные следы видно. Пара минут у нас есть, а потом надо линять отсюда.

Вскоре они стояли на пороге квартиры, расположенной на третьем этаже. Дверь была исцарапана, а на дверном косяке висели какие-то клочья – не то волос, не то шерсти.

– Его берлога… Да ты погляди, сколько тут костей… А вот и наши… То, что осталось.

Дед склонился над чем-то в углу.

– Ты чего, дед?

– Крестик взял. Для вдовы. Хоть я ей и не расскажу, что с мужем сталось.

Оба замолчали.

– Я тебе говорил, малец, что гладкоствол их плохо укладывает, – наконец нарушил тишину старый. – То ли дело пуля из винтовки в череп… А это что за штука?

В куче мусора на полу гостиной рядом с человеческими и звериными костями лежал изгрызенный микрофон с обрывком провода.

Глава 11

Ночь с пятницы на субботу

Дверь в «Отделение радиобиологии» была не заперта. Когда Николай навалился, она, громко и протяжно скрипнув, подалась.

Изнутри пахнуло как из покойницкой.

Николаю сразу бросилась в глаза дорожка из ошметков грязи на полу, явно оставленная чьими-то сапогами. Кто-то был здесь до него. Он вспомнил, что уже видел подобные следы на лестнице. Сам он всегда тщательно чистил свою обувь, потому как знал, что в этих комках грязи прятались вредные изотопы.

В углу Николай увидел канистры. Вряд ли они были тут всегда. Он принюхался. «Вроде не бензин. Но жидкость с резким запахом. Что-то горючее. И их явно принесли сюда совсем недавно».

Свет фонаря выхватывал из темноты очертания длинного коридора.

Бывшему ученому чудились голоса: постоянное бормотание, будто кто бубнил у него над ухом.

Но когда он прислушивался, неведомый суфлер замолкал, и биолог опять уверял себя, что это шум крови в висках и шорох его плохо смазанных старческих суставов.

Возле стола в углу стоял старый компьютер: допотопный монитор с электронно-лучевой трубкой оплетен паутиной, системный блок вскрыт. Рядом валялся разбитый жесткий диск. Дальше по коридору, слева за загородкой, стояло большое металлическое кресло с фиксаторами для рук, похожее на экспонат из музея истории психиатрии. От этого места у Малютина по коже прошел мороз.

«Такого в районной больнице не сыщешь. Да что за хрень тут была? Родильное отделение?»

Он наступил в лужу и поморщился. Даже тут, в чреве здания, вода капала и сочилась отовсюду.

В одном закутке он наткнулся на горы бумаг. Было такое ощущение, что кто-то делал в них, как крысы, гнезда из обрывков. И эти бумажные гнезда были повсюду. Часть из них промокла, но были и целые.

Бум. Раздалось где-то у потолка.