Логово бессмертных

Снова проверив, ведется ли запись, я на всякий случай прощупал пульсацию на сонной артерии. Не питая иллюзий и уже убежденный в худшем исходе, я чуть не вскрикнул от восторга, когда почувствовал слабое сердцебиение. Под пальцем будто качаемый ветром волосок подрагивал. Этот гад был жив! Метнувшись к мешку с инструментами, я достал пластиковый контейнер с реанимационным набором – небольшой баллон с чистым кислородом, силиконовая трубка, лицевая маска, инъекция атропина. Внутривенно введя препарат, я надел маску на лицо Лавренюка, трубкой подсоединил к ней баллон и начал подавать кислород. Белое как полотно лицо сразу порозовело, пульсация стала ярко выраженной, появилось ритмичное дыхание. Через минуту Лавренюк открыл глаза.

– Где я? – сипло спросил он, озираясь.

– Неважно, – ответил я и Лавренюк испуганно вздрогнул, будто только что увидел меня. Он долгим тяжелым взглядом осмотрел меня, остановился на демонстративно выставленном электрошокере в руке, а затем попытался оглядеться по сторонам.

– Кто вы? Что вам нужно?

Он попытался сесть, но его повело и завалило на бок. Пришлось его поднимать, разрезать путы на руках и ногах, чтобы он мог сидеть, а потом помогать привалиться спиной к борту машины.

– Что мне дали? Голова раскалывается…

– Фторотан.

Его глаза округлились:

– Фторотан? То есть, галотан? Дичь какая! Не могли что-то безопаснее найти?

– Уж не обессудьте. Я выбрал проверенное средство.

– Э-э, – Он мутными глазами уставился на меня, пытаясь сконцентрировать взгляд. – Это или действие препарата, или… Вы вроде женщина, а голос у вас мужской.

– Маска, – я чуть оттянул латекс, демонстрируя. – Для конспирации.

– Но зачем?

– Мне заказали ваше убийство.

Лавренюк вздрогнул. И будто бы впервые увидел направленную на него камеру, почему-то испугавшись ее больше, чем меня.

– Дичь какая-то. Мое убийство? Кто? Я же мухи в своей жизни не обидел!

Я назвал имя своей бывшей.

– Даже так?! – в его голосе мелькнуло подобие иронии. – Она еще глупее, чем я думал. И сколько денег стоит моя жизнь?

– Пять тысяч евро, – сорвал я, желая позлить. Результат был мгновенным, Лавренюк от ярости даже засопел.

– Пять тысяч? Вот же дрянь! Дешевка! Да мой галстук стоит дороже!

Внезапно замолчав, он вопросительно посмотрел на меня.

– Тогда почему я до сих пор жив? – Лавренюк кивнул на валявшиеся под ногами пустой баллон с кислородной маской и шприц. – Означает ли это, что вам не нужна моя смерть? Иначе не объяснить весь этот спектакль. Могли оставить умирать в этом мешке. Или в туалете той забегаловки.

– Да, не нужна, – снова соврал я.

– Хотите поторговаться? – оживился он. – Очень здравое решение! Я живой стою намного дороже мертвого. А уж за помощь в поимке этой дряни, нанявшей вас, я озолочу…

– Мне деньги не нужны. Мне нужна информация.

– Еще лучше! – оживился Лавренюк. – За деньгами надо куда-то ехать, а рассказать я могу немедля все, что пожелаете. И неплохо было бы наш разговор начать с мотивов. Вам, случайно не известны причины принятия скоропалительного решения о моей ликвидации?

– Пистолет-пулемет Шпагина.

– Простите? Что-то я не совсем понимаю.

– Это оружие Великой Отечественной. Один из гвоздей в гроб побежденной Германии.

– Я знаю, что это. – Лавренюк начал массировать лоб, пытаясь успокоить головную боль. – Я не понимаю аналогии.

– Согласно распространенной легенде, которая недалека от истины, это был настолько совершенный для своего времени автомат, что даже враги безуспешно пытались его скопировать. Не помог прославленный технический гений немцев. А все потому, что у них не было оружейника Шпагина. И у нас не было бы этого отличного автомата без Шпагина. Роль личности. Это то звено в цепи, извлечение которого разрушает всю цепь.

– То есть, она хочет что-то разрушить? – от изумления Лавренюк даже рот открыл и часто заморгал маленькими поросячьими глазками. – Убив меня? Но это же нелепо!

– Нет. Она хочет просто убрать конкурента и возглавить КУБ. А вот я действительно был бы не прочь дотла сжечь эту погань.

– Что-то личное?

– Можно сказать и так. С вас все началось. Вы мозг.

– Как же вы ошибаетесь, молодой человек. – Лавренюк осклабился в улыбке и заговорил притворно елейным голосом, сделавшись еще отвратительнее. – Это уже давно не так. Я всего лишь управляющий, как сейчас молодежь говорит – менеджер. Не последний человек, конечно, но и не центральная фигура. Есть люди и повыше, и поважнее меня. Да та же ваша заказчица! Если уж хотите сжечь дотла, то и ее надо следом за мной отправить к праотцам. А потом еще несколько сотен человек или тысячи. Время-то идет, новые кадры подрастают, обретают опыт. А потом вам придется сжечь архивы с описанием технологических цепочек, патентов, рецептов.

Он врал и даже не пытался скрыть этого, а может просто не мог. С каждым произнесенным словом он дышал все чаще и потел все больше.

– Неубедительно. Существуют вещи, неразрывно связанные с создателем. Я давно занимаюсь этим делом и общался со многими специалистами…

– Например? – нетерпеливо перебил меня Лавренюк.