Логово бессмертных

Я сильно рисковал, по сути блефовал, но Лавренюк вдруг побледнел и осунулся, своей реакцией невольно подтверждая догадки отца. А потому дальше я решил гнать дичайшую отсебятину. Даже если что-то и будет мимо цели, то все это невольно окажется на совести моей бывшей – это ведь она мне все «рассказала».

– …там же вы и подглядели за экспериментом какого-то китайца, что и натолкнуло вас на идею искусственной близнецовости. Вы, по сути, украли…

– Чушь! – не выдержал Лавренюк и весь подался вперед, будто хотел до меня дотянуться, но его скрюченные пальцы бессильными когтями лишь впивались в грязную рыхлую землю. Но через секунду разум возобладал над эмоциями, он успокоился и поспешил исправить допущенную ошибку. – Леночка меня оболгала. Ни у кого я ничего не крал.

– А я думаю, что крали, – я продолжил давить в нащупанную болевую точку его самолюбия. – Сначала украли идею, затем нашли ученого с похожими работами и украли его технологию, а потом и переманили его помощницу, чтобы она сделала всю черную работу.

– Да как вы можете судить? – возмутился Лавренюк, снова закипая. – Вы же дремучий в этих вопросах и хромосому от селезенки не отличите! Если бы в Китае кто-то занимался подобным, то это уже существовало на рынке в качестве коммерческого предложения. Но КУБ уникален. Нигде в мире такого нет!

Лавренюк хоть и старался изображать из себя жертву, но получалось неубедительно. Слишком долго он жил с мыслью о своем первенстве в этом мире, чтобы даже теоретически допустить саму возможность чужого превосходства. На кону была его жизнь, но он все равно не мог задавить внутреннего эгоцентриста и заставить его молчать. Признать поражение, отдать свое великое детище другому, сбросить с головы заслуженный лавровый венец победителя – это было сильнее его.

– Допустим. Но технологию-то вы все равно украли? У того ленинградского ученого, с которым работала Леночка. Иначе зачем она вам понадобилась?

– Да нечего там красть было! – вспылил он. – Этот остолоп вообще не тем занимался. Он резал крыс и соединял их кровеносные сосуды. Дичь! Единственным результатом этой возни было то, что грызуны дохли. Мы же начали с переливания крови от одного близнеца другому, затем наоборот. Опытным путем вычислили продолжительность и последовательность. Потом были операции на мозге и трансплантации. Ничем подобным тот ученый не занимался.

– Но идея генетических изменений у одного из подопытных в паре ведь ему принадлежит? Как и само предположение об искусственной близнецовости.

Лавренюк сопел, раздираемый внутренними противоречиями. Признать заслуги моего отца ему не позволяла гордыня, а признаться в своем авторстве и работе с близнецами задолго до моего отца не давал банальный страх.

– Леночка человек одаренный, но при этом ограниченный, – сказал он, немного успокоившись. – Над ней довлела старая школа, закостенелость идей и шаблонность методов. Преодолевать это я и помогал ей, советовал, подсказывал, подталкивал к нужному решению. Мои идеи двигали этот проект, но реализовывала-то их Леночка.

Найдя хоть какой-то компромисс между ложью и правдой, Лавренюк наконец успокоился, перестал потеть, снова порозовел, прекратил сучить руками и ногами.

– Я предположил, что для успешного функционирования близнецовой пары нужна максимальная антропометрическая идентичность. Это же очевидно и не требует специальных знаний. Однако все экспериментаторы относились к этому халатно, в том числе и тот питерский ученый, поэтому и результатов у них не было. Затем именно я разработал схему приемника и передатчика, что тоже лежало на поверхности. Ведь если один организм делится своими болячками, то другой их должен принимать и не оказывать сопротивления. А вот уже Леночка занималась разработкой биотических схем, рецептур ядов для нейрохимического программирования приемника, определяла подлежащие секвестированию участки мозга.

– А зачем вам нужны были шлюхи и фальшивые бордели?

Лавренюк часто заморгал, глядя на меня и искренне не понимая вопроса.

– При ростовском филиале был бордель, – напомнил я. – Самый настоящий. С девочками. С сауной. С номерами.

– Ах это! – наконец понял он. – Пережитки прошлого, ликвидированные за ненадобностью. Странно, что вы упомянули о таком. Первое время организации нужно было прикрытие, вот недоумки на местах и придумывали разнообразные ширмы в меру своей испорченности. Где-то были санатории, где-то – клиники пластической хирургии или стоматология, а где-то и бордели. Но сейчас это все в прошлом. КУБ уже давно вышел на такой уровень, что ему стали не страшны ни местная власть, ни местные бандиты.

– Потому что они стали вашими клиентами?

– Отчасти.

– Мэр Ростова тоже был в их числе?

– Помилуйте, молодой человек! – вальяжно запротестовал Лавренюк. – Давайте без конкретики. У нас тысячи клиентов по всему бывшему Союзу. И все поголовно мэры, депутаты, губернаторы, олигархи и министры. Не могу же я помнить всех.