Брин.

Брин Свонсон была девушкой несчастной. Как говорят русские – от слова “совсем”. Ее недавняя подруга Ксения, отзывавшаяся на разухабистое имечко “Ксюха”, – говорила про нее так: “тридцать три несчастья”, а еще – “горе луковое”. Если для Брин тридцать три несчастья – это было понятно и прямо про нее, то почему горе луковое – она понимать решительно отказывалась. Этимология, как говорится, неясного происхождения. В одном российском кинофильме, который Брин смотрела в компании Ксюхи и ксюхиного мужа, фигурировал эдакий “капо” местного розлива, ругавший своих недотепистых бандюганов: “На бильярдном столе яму с говном найдете и в ней утонете”. Тоже про нее. Грустно, но правда. В общем, была девушка Брин несчастлива. Да и девушка ли? Тридцать три года, как ни крути – не совсем и девушка, или, правильнее – совсем не девушка. Как сказано у русских классиков – “молодая была немолода”. Русскую литературу Брин обожала, а с недавних пор с ксюхиной подачи увлеклась российским, а точнее – советским, кино. С субтитрами, английскими, желательно. Без субтитров русская речь для Брин превращалась в поток шелестящих, звонких и раскатистых звуков во всевозможных комбинациях. Когда она приехала в Россию, они втроем: Брин и Ксения с мужем, добродушным сорокалетним пузанчиком Костей, усаживались чаевничать и смотреть какой-нибудь “Служебный роман”. Каждые пять минут Брин ставила фильм на паузу, а Ксюха с Костиком, повинуясь недоуменному ее взгляду, обьясняли непонятности. Реалии, так сказать. В общем, занялась Брин совершенствованием своего русского поскольку, во-первых, твердо решила перевести на английский милого ее сердцу “Мастера и Маргариту”, а, во-вторых, общаться нужно же хоть с кем – то, хотя бы по интернету. Друзья Роя приводили ее в замешательство, от которого возникала клятая скованность и, да, заикание. После нескольких совместных выходов в паб, где Брин сидела за столом, зажатая со всех сторон малознакомыми и не очень ей приятными людьми, скукожившись, как старый рваный башмак (из ее любимого фильма фраза), стало понятно: Рой перед своими друзьями ее стесняется.

Тогда и появилась в ее жизни Ксения. Сначала дистанционно, по интернету, через программу “Тичаза”. Выбираешь желаемый для изучения язык, уровень своего владения, свой родной язык, пол своего визави, заполняешь анкету, оформляешь платную подписку, и вуаля – общаешься с носителем, он учит тебя своему языку, ты его – учишь своему. Ничего себе придумано, не так ли? Довольно скоро Брин и Ксюха стали очень близкими подругами, как говорят русские – не разлей вода. Опять: зачем кому-то поливать их водой? Непонятно. Брин немедленно представилась полутемная сауна, в которой пар, слоясь, заполнял все небольшое пространство, а они вдвоем с Ксюхой, стоят, обнявшись, посередине парной. Ксюхины тяжелые груди вдавливаются в мальчишескую грудь Брин, Бринули, как ее называла неугомонная Ксюха. Что выросло – то выросло, как говорят русские. У Ксюхи выросло (и еще как выросло), а вот у Брин нет. Почти полное отсутствие груди было давним и тяжким кошмаром Брин. Она прекрасно знала, что некоторых мужиков такая подростковая конституция буквально сводит с ума, но поделать с собой ничего не могла: стыдно и удушливо комплексовала. А вообще Брин, будучи миловидной и худенькой, нравилась многим мужчинам: высокий лоб, выразительные и умные серые глаза, мальчишеские короткие русые волосы. Но, внешность внешностью, а с мужиками, чтобы хотя бы познакомться, нужно говорить. А вот говорить она с незнакомыми людьми не могла. Совсем. Брин, когда волновалась, заикалась. И чертово это заикание нарастало, как цепная реакция, тем больше, чем больше она волновалась. Заканчивалось это все в самых тяжелых случаях полной судорогой нижней челюсти, правой щеки и шеи, тоже где-то справа, и свинцовой тяжестью пылающего жаром лица. После сочувствующего взгляда потенциального собеседника (”Бедняжка, бедняжка”) Брин хотелось только одного: провалиться сквозь землю, и даже глубже, в Аид, в Лету, реку забвения. И сначала даже с Ксюхой у них не совсем заладилось из-за треклятого заикания, очень уж Брин волновалась поначалу. Но очень быстро стало понятно: волноваться причин нет никаких совершенно, ведь это же Ксюха, родственная душа, ее лучшая подруга, yehoo! И вот эта лучшая ее подруга стоит перед мысленным взором Брин, голая, упирая в бритый бринулин лобок свой, поросший темной порослью холмик, и обнимая пухлыми руками худенькие плечи Брин, а сверху, из полумрака и пара, на них льется прохладная вода.