Лопе де Вега

И вот дон Диего вырвался на арену как пламя, гордо восседая на своем гнедом скакуне в богатой и роскошной сбруе. Над толпой зрителей поднялся сдержанный рокот восторженных восхвалений, настолько поразил он всех своим изяществом, своей отвагой и своим высоким мастерством, прекрасно сочетавшимся с осторожностью, которая вроде бы не присуща молодости. Под кожаным колетом, украшенным лентами, на нем была надета синяя шелковая рубашка, голову его украшала черная шляпа с золотистой лентой и белым султаном из перьев, в руке он сжимал так называемый рехон — деревянное копье, на поясе висела длинная шпага, сделанная в Толедо, замечательная шпага, выкованная из дамасской стали с прекрасной гардой эфеса, изукрашенной золотыми узорами.

Лопе, сидевший на балконе замка, опять оказался во власти ужасных предчувствий; он обвел взглядом арену, затем взор его остановился на благородном всаднике, словно стараясь отвести от него роковое орудие судьбы, которое он по какому-то наитию вдруг распознал в первом, только что выпущенном из загона быке.

Черен был бык, черен как сажа,

С гордым хребтом и надменно выпяченным подгрудком;Ноги его были коротки, а копыта широко расставлены;Из больших глаз, словно от углей, так и пыхало жаром.Надо лбом зло топорщилась жесткая шерсть,

И в устрашающем взгляде сквозила жажда мщения,На холке щетина тоже стояла дыбом,И над головой словно кинжалы торчали рога.

Зрители затаили дыхание, ибо от быка так и веяло невиданной и свирепой животной силой. Он на мгновение застыл, ослепленный светом, потом, увидев свою цель — всадника и коня, бросился на них в яростном порыве. Дон Диего, прекрасно владевший собой и сохранявший спокойствие, стремясь сдержать коня, опустил копье, заставил скакуна замереть, и столь славно они выдержали жуткий удар тяжелой туши, что бык на мгновение зашатался. Перед таким хладнокровием, такой беспримерной ловкостью и таким мастерством толпа испустила вздох восхищения. Однако бык, тяжело дыша и раздувая крутые бока, вдруг развернулся и, низко опустив голову, вонзил рога в брюхо коня. И тут словно серебряная молния сверкнула между двумя изогнутыми рогами над его лбом. Это сверкнул клинок шпаги. Затем у всех зрителей возникло чувство, что у них кружится голова, и вскоре это чувство переросло в ощущение, будто всё, что происходит, это либо горячечный бред, либо страшный сон, а потом над площадкой перед замком раздался всеобщий вопль ужаса. Что же произошло? Летописи того времени не поскупились на подробности. Вероятно, отвага всадника, приведшая в такой восторг зрителей, привела в ярость быка, и он, совершив дикий прыжок, опять бросился на дона Диего. Тот, потрясая копьем, нацелил его острие в грудь животного, но бык резко отпрянул в сторону, увернулся от удара, ранил коня и заставил всадника потерять равновесие. Молодой человек на секунду выпустил копье из рук (как писали летописцы), и оно, взметнувшись вверх, вонзилось в его правый глаз с такой силой, что пробило ему голову. Дон Диего выпустил из рук поводья и упал к ногам коня, вдобавок напоровшись на острие своей шпаги. Словно неудержимый поток, толпа заполнила площадку перед замком, раздавались пронзительные крики, рыдания, жуткие проклятия, мольбы.

Лопе также кричал о своем горе и о том, какую ненависть питает он к столь варварским развлечениям, и свои чувства он обессмертил в резком, как удар хлыста, стихотворении:

О смертоносный праздник!Да будет проклят тот, кто тебя придумал!

Да покарает небо вечной дланьюТех варваров-испанцев, которыеБесчеловечностью и жестокостью своейПревосходят язычников-скифов.