Лопе де Вега

Как только истек срок траура, жизнь в замке вновь вроде бы обрела прежний ритм, хотя, разумеется, многие из приближенных и родственников герцога продолжали горевать и печалиться, ведь они искренне любили дона Диего. Мединилья, бывший паж покойного, остался в поместье по просьбе герцога и, к большому облегчению Лопе, постарался возродить былой дух этой израненной, истерзанной горем Аркадии. Хуан Блас де Кастро продолжал сочинять музыку и оживлять возобновившиеся собрания любителей изящной словесности. У Лопе началось то, что можно было бы назвать исцелением исстрадавшейся души, он вдыхал ароматы весны, сошедшей на землю и заставившей все вокруг зеленеть и благоухать. Обретя вновь согласие с этой новой, опять ставшей безмятежной жизнью, он предался деятельности, которая оказывала на него поразительно благотворное влияние, — сочинительству. Существует немало стихотворений, вероятно, написанных именно в тот период, в тексте коих можно прочесть намеки на любовные фантазии или на мимолетные увлечения, пережитые поэтом; те сильные чувства, что привязывали его к Изабелле, как мы уже видели, не могли его избавить от увлечений другими женщинами, но то спокойствие, коим он тогда наслаждался, заставляет нас проникнуться доверием к другим поэтическим свидетельствам автора, где он повествует в своих воспоминаниях о чудесных прогулках вместе с герцогом, посещавшим свои имения, как, например, знаменитое его поместье Абадия, а также и о более дальних поездках, например в Португалию — к герцогу Брагансе. В одном из стихотворений того периода найдем мы и замечательный портрет Белисы (все исследователи сходятся на том, что это имя — анаграмма имени Изабелла, или Исабель. — Ю. Р.).

Легкий бриз, налетевший с моря,Нежно ласкал ее власы;И тысячи искорок, запутывавшихся в них,Сияли мягким светом, порождая день.Под двумя дугами бровей

Сияли две самые прекрасныеЗвезды, которые ночи дарит солнце;А на белейшем, словно снег,Чистейшем фоне горели огнемУста кастильки Белисы,Откуда наливался аромат жасмина.

В некоторых стихотворениях Лопе также показывает нам, какой ослепительно яркий свет иногда заливал те долины неподалеку от Саламанки, где герцог Альба с увлечением предавался верховой езде. Эти мимолетные видения запечатлены в прекрасных строках сонета, в котором благодаря силе слова реальность превратилась в настоящую живопись и мы получили портрет, чьи достоинства не уступают тем портретам, которые Веласкес будет писать несколько позже.

С такой отвагой вы, мой герцог,Гарцуете на коне,Лицо ваше спокойно, рука ослабила повод,Спина пряма, грудь дышит ровно,Словно вы и не делали никаких упражнений.Внезапно шпоры вы вонзаете в бока.

Кружитесь на месте,Поднимаете коня на дыбы, понукаете его,Беззаботно, но столь умело,Что разъяренный коньПротив воли становится послушен.Несясь вперед во весь опор,Вы на скаку скидываете плащ,

Открывая взорам ваше превосходное тело,А сами воздеваете вверх правую руку.Сдерживая благородного коня,Вы наконец завершаете скачкуС таким изяществом, что солнцеНа мгновение прерывает свой бег,Чтобы полюбоваться вами.